сосредоточиться на деятельности трех человек – немецкого бизнесмена, американского хирурга и американской женщины, профессора-миссионера, – прежде чем описать достижения комитета в целом. На первый взгляд все трое разительно отличались друг от друга.

Нацист, спасший Нанкин

Вероятно, самым значимым персонажем в истории спасения людей от Нанкинской резни является немецкий бизнесмен Иоганн Рабе. Для большинства китайцев в городе он был героем, «живым Буддой Нанкина», легендарным главой Международной зоны безопасности, спасшим сотни тысяч китайских жизней. Но для японцев Рабе был странным и непонятным человеком, никак не похожим на спасителя, – поскольку он был не только гражданином Германии, союзной Японии страны, но и представителем нацистской партии в Нанкине.

В 1996 году я начала исследовать жизнь Иоганна Рабе и в конечном счете обнаружила тысячи страниц дневников, которые он и другие нацисты вели во время Нанкинской резни. Эти дневники заставили меня сделать вывод, что Иоганн Рабе был «китайским Оскаром Шиндлером».

До этих событий Рабе вел относительно спокойную жизнь. Сын морского капитана, он родился в Гамбурге 23 ноября 1882 года. Завершив учебу в Гамбурге, он работал несколько лет в Африке, а затем в 1908 году перебрался в Китай, где стал работать в пекинском подразделении компании «Сименс»[241]. В 1931 году он перешел в нанкинское подразделение, продававшее телефоны и электрическое оборудование. Лысый и в очках, в консервативном костюме и галстуке-бабочке, он выглядел как типичный западный бизнесмен средних лет. Вскоре он стал столпом немецкой общины в Нанкине, руководя собственной немецкой школой для учеников начальных и средних классов.

По мере того как шли годы, Рабе стал непоколебимым сторонником нацизма и представителем нацистской партии в Нанкине. В 1938 году он говорил немецким слушателям: «Я верю не только в правильность нашей политической системы, но, как партийный организатор, я поддерживаю систему на все сто процентов»[242].

Десятилетия спустя его внучка Урсула Рейнхардт настаивала, что Рабе рассматривал нацистскую партию в первую очередь как организацию социалистов и не поддерживал преследование евреев и других этнических групп в Германии. Это вполне может быть правдой. Во время своих визитов в различные министерства в Нанкине Рабе постоянно излагал свою нацистскую философию в социалистических терминах: «Мы солдаты труда, мы правительство рабочих, мы друзья рабочего, мы никогда не покинем сторону рабочих во времена кризиса».

Когда большинство его соотечественников по совету друзей и чиновников посольства покинули Китай задолго до того, как японские войска подошли к воротам города, Рабе предпочел остаться и вскоре был избран главой Зоны безопасности. Собственно, даже когда чиновники японского посольства встретились с ним и настойчиво посоветовали ему уехать, он остался. Японский майор Ока, которому начальство поручило защищать Рабе во время падения Нанкина, спрашивал его: «Какого дьявола вы остались? Зачем вам лезть в наши военные дела? Что вам здесь нужно? Что вы здесь забыли?»

Мгновение помедлив, Рабе дал Оке свой ответ. «Я прожил в Китае тридцать с лишним лет, – сказал Рабе. – Здесь родились мои дети и внуки, и здесь я счастлив и успешен. Китайцы всегда хорошо ко мне относились, даже во время войны. Если бы я провел тридцать лет в Японии и ко мне точно так же относились бы японцы, вы могли бы не сомневаться, что в час испытаний, подобных тем, которые сейчас переживает Китай, я бы не покинул народ Японии».

Этот ответ удовлетворил японского майора, который с уважением относился к понятию преданности. «Он отступил назад, пробормотал какие-то слова об обязательствах самурая и низко поклонился», – писал Рабе.

Но у Рабе имелась еще более личная причина, чтобы не уйти, спасая себя: он чувствовал себя ответственным за безопасность своих китайских сотрудников, команды механиков «Сименса», которые обслуживали турбины главной городской электростанции, телефоны и часы во всех министерствах, тревожную сигнализацию в полицейских участках и банках и огромный рентгеновский аппарат в центральной больнице. «Тогда я только предчувствовал, – писал Рабе, – но теперь я точно знаю, что, если бы я их покинул, они все бы погибли или серьезно пострадали».

* * *

Ранее, в том же году Рабе пережил многочисленные воздушные налеты японской авиации в Нанкине, располагая для защиты лишь окопом неподалеку от своего офиса. Были у него проблемы и с одеждой, особенно после того, как Рабе в конце сентября совершил ошибку, погрузив для сохранности весь свой гардероб на «Кутуо», корабль, вывозивший из Нанкина немецких граждан. По прибытии в Ханькоу на «Кутуо» уничтожили бесхозный багаж, после чего Рабе остался лишь с двумя костюмами, один из которых он отдал китайскому беженцу, сочтя, что тот ему нужнее.

Но больше всего его заботила не личная безопасность или благополучие, а организация Зоны безопасности. Члены комитета хотели, чтобы зона была свободна от любых военных действий, но японская армия отказалась признавать ее нейтральной территорией, а комитет обнаружил, что избавиться от присутствия людей китайского генерала Тан Шэнчжи практически невозможно, тем более что внутри зоны находилась собственная вилла Тана. Для терпения Рабе стало последней каплей, когда китайская армия не только отказалась покинуть зону, но и поставила на ее улицах свои орудийные установки. Потеряв последнее самообладание, Рабе пригрозил покинуть свой пост главы Зоны безопасности и сообщить миру о причинах, если Тан немедленно не выведет из нее свои войска. «Мне обещали с уважением отнестись к моим желаниям, – писал Рабе, – но времени на их исполнение потребовалось больше, чем предполагалось».

Рабе почувствовал необходимость обратиться за помощью к вышестоящим властям. 25 ноября он отправил телеграмму Адольфу Гитлеру, прося у фюрера «любезного посредничества в решении вопроса, намерено ли японское правительство дать согласие в создании нейтральной зоны для тех, кто не сражается в битве за Нанкин». Одновременно Рабе также послал телеграмму своему другу, генеральному советнику Крибелю: «От всего сердца прошу поддержки моей просьбы, обращенной к фюреру… иначе неизбежна кошмарная кровавая баня. Хайль Гитлер! Рабе, представитель “Сименс” и глава Международного комитета в Нанкине».

Ни Гитлер, ни Крибель не ответили, но Рабе вскоре заметил нечто необычное в японских бомбардировках города. До того, как он отправил телеграммы, японские самолеты бомбили районы Нанкина без разбора; после они атаковали лишь военные цели, такие как военные училища, аэродромы и арсеналы. «Такова была цель моей телеграммы, – писал Рабе, – и это произвело немалое впечатление на моих американских коллег».

* * *

Но торжество его длилось недолго – один кризис следовал за другим. Изначально Рабе и его коллеги надеялись зарезервировать пустые здания в зоне для самых бедных жителей Нанкина. Чтобы избежать наплыва людей, комитет расклеил