Стал экспериментировать… Радиацией облучал… всякими препаратами испытывал. Это был долгий путь… Он занял у меня почти десять лет. Можешь меня поздравить, я получил смертельно-опасный штамм, вызывающий необратимые мутации в живых биологических организмах.

Студенец резко подался вперед. Он, прищурившись, смотрел на племянника.

– А поздравить тебя с чем?

– Обижаешь, дядя, – Константин надул губы, как обиженный ребёнок, который хотел поделиться радостью, но не был оценен по достоинству. – Это же новое слово в науке!

– Слушай, племяш… Твои учёные тебе талдычат, что это – опасно для людей. А если твой вирус вырвется на свободу? Ты понимаешь, каковы могут быть последствия?

Бессмертный насмешливо прищурился:

– Кто вырвется? Горыныч? Из барокамеры? Да она на заказ сделана, выдерживает такое давление, что будь здоров. Нет, дядя, он не вырвется…

Студенец покосился на стекло и на аппарат, в котором в зеленоватом дыму шевелилось что-то чешуйчатое, непонятное, словно бы змеёныш прислонился боком к удерживающему его контейнеру. Казалось, что ему там тесновато.

– Не вырвется? – подозрительно спросил Студенец.

– Я – уверен на все сто, что он – не вырвется, – убеждённо произнёс племянник, и тонкая, хитрая улыбка скользнула по его губам. Он выждал паузу и добавил тихо и вкрадчиво: – Он – вылупится… Завтра в полночь, когда концентрация волшебства новогодней ночи в Москве, в этом многомилионном мегаполисе, достигнет максимума!

Старик некоторое время молчал, словно бы пытаясь оценить масштабность замысла Кощея. Наконец он произнёс с суровой решительностью:

– Думаешь, я это тебе позволю сделать?

Константин снова рассмеялся, встал и легкой, почти танцующей походкой дошёл до письменного стола, из которого достал обычный конверт из тех, что продают на почте специально для отправки Деду Морозу. С этим конвертом он вернулся к дяде, крутанулся на пятке и эффектным жестом вручил ему конверт.

– Что это? – не понял тот.

– Письмо Дедушке Морозу от мальчика Кощея… Впрочем, могу зачитать сам! Как полагается, со стульчика.

Бессмертный отобрал конверт обратно, ногой придвинул себе стул, изящно запрыгнул на него и замер в позе монументального памятника. После этого он достал из конверта листок бумаги, и, подражая интонациям маленького ребенка, принялся громко и с выражением читать:

– Дорогой Дедушка Мороз. Не смотря на то, что ты мой дядя по линии богов зимы, холода, мрака, я весь год был хорошим мальчиком. Я никого не уволил со своей фабрики. Даже сторожа Семёныча, который регулярно воровал и продолжает воровать продукцию со склада.

– Что ты несёшь? – чуть-чуть опешив от разыгрываемого спектакля, спросил Студенец.

Василиса и кот за дверью переглянулись. Не выжил ли Кощей из ума?

– Я регулярно платил всем зарплату и выдавал премии, – продолжал Константин. – А ещё по совету моего психотерапевта я участвовал в благотворительных акциях, посещал детские дома, помогал старикам, больницам и приютам для собачек и кошечек…

Он сделал паузу, и Морозу Ивановичу удалось вставить реплику:

– Это, действительно, хорошие дела. Тебе люди за это спасибо говорят! Зачем тебе тогда вирус? И… Прекрати уже этот балаган. Слезь со стула, большой уже!

Константин послушно спрыгнул вниз, но продолжил читать своим «детским» голоском дальше:

– Дорогой Дедушка Мороз, ты отлично знаешь, что я Ваньку-богатыря давно хотел добить, только он, гад, мне не попадался…

Василиса чуть не вскрикнула, но вовремя зажала рот руками, чтобы не выдать своего присутствия даже звуком.

Кощей, не зная, что за ним наблюдают, продолжал:

– Но в это год я его встретил, узнал, что он потерял работу, сидит без денег. Я трудоустроил его к себе на фабрику. Между прочим, с очень хорошей зарплатой. Я понимаю, что это никто не оценил бы, но ты-то знаешь, как я к нему отношусь на самом деле. Мне проще ещё один приют для блохастых построить, чем перед Ванькой расшаркиваться. Для меня это всё – настоящий подвиг, – он опустил письмо, и, лучезарно улыбаясь во весь рот, спросил: – Что, дедушка Мороз, я – хороший мальчик?

Студенец встал, подошел к племяннику и, положив руки ему на плечи, сказал с чувством:

– А я знал… Я знал! Всегда верил, что и в тебе есть что-то доброе. Ты молодец! Порадовал старика.

Константин улыбнулся немного застенчиво и спросил:

– Как насчет подарка для хорошего мальчика Кощея?

– Думаю, что заслужил! – Студенец обнял племянника.

Тот тоже радостно заключил в объятия дядю, отстранился, огляделся, сел прямо на стол под висящую ёлку на потолке.

– Я тут, под ёлочкой дочитаю, ладно? – спросил он.

Мороз Иванович кивнул.

Болтая ногами, Константин продолжил читать письмо:

– Я сделал много добрых дел за этот год. Больше, чем за много веков до этого. Прошу у тебя только об одном, Дедушка Мороз. Позволь мне, пожалуйста, выпустить в Новогоднюю ночь, когда пробьет полночь, на волю моего зараженного особо опасным вирусом Змея Горыныча. Все равно год, в котором я был хорошим мальчиком, закончится. Пусть уже все заразятся, мутируют и… умрут!

Раздался грохот. Это Мороз Иванович, который хотел сесть на стул, от неожиданности промахнулся мимо и упал.

– Э-э-э, – простонал он.

Константин спрыгнул со стола, бросился к нему, помог подняться, усадил, приговаривая:

– Чего ты так остро реагируешь, дядя? Хорошо, пусть не все умрут. Я потом… всех вылечу… кто выживет.

Студенец хватал ртом воздух, и никак не мог собраться с мыслями, чтобы высказать племяннику всё, что о нём думает. Наконец он почти простонал:

– Зачем тебе это?

Константин усмехнулся и сказал уже без всякого пафоса и актерской игры:

– Скучно мне, дядя. Я бы сам порой рад подохнуть со скуки, но я – бессмертный. Чем мне заниматься? Над златом чахнуть? Да, я не миллиардер. Я всего лишь скромный московский мультимиллионер. Деньги – есть. Но… не интересно всё это. Вот я и подумал… новое слово в науке, мутации… Сначала я выпущу своего зараженного Горыныча, а потом… буду спасать человечество! Мне найдётся чем заняться! Должен же я хоть как-то себя развлекать!

– Ты не изменился, – разочарованно покачал головой Студенец. – Полюбил бы кого-нибудь.

– Не могу я никого любить… не могу! Жалеть тоже не могу. Мне не трудно приехать в богадельню какую-нибудь и дать денег. И собачку за ушком почесать… Но вот тут, – он приложил руку к груди, туда, где у людей находится сердце. – Ты же знаешь, что у меня тут? Правильно – ни-че-го. Мне просто – скучно.

Мороз Иванович в какой-то мере понимал племянника. Бессмертие только изначально кажется наградой. Но многие древние боги сталкиваются с одной и той же, сводящей их с ума проблемой – чем занять бесконечно отпущенное время на существование.

Студенцу повезло. Он стал Дедом Морозом, нашел для себя