Все. «Катя, Катя…» – Лыков погладил ее по голове, она только дернулась сердито и отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы бессилия. Сама понимала – глупо ведет себя, но да пусть!

И тут же почему-то вся злость на отца незнакомого перекинулась. Он виноват! Бросил мать, ее бросил! Мама из-за него спилась, только так! Вся жизнь наперекосяк! Поостыв, задумалась – а сестру ее уже не вернуть. Алекс ли ее убил? Как узнать? Еще и брат есть! Его тоже могут убить? Кому это выгодно?

Мучили вопросы, и не было им конца. Нужно было как-то переключиться. Катя взяла с тумбочки мобильный.

– Мама Вера, как Сара? Прооперировали? Слава богу. Нет, я не волнуюсь. Я правда хорошо ем. Да, Константин Юрьевич приходит каждый день. Нет, муж не был. Все у нас здесь в порядке. Сару поцелуй за меня.

И опять – он, Алекс. Успел бы уехать…

– Елена Алексеевна, не волнуйтесь, с Катей все нормально, она дома. Я позже отвечу на все ваши вопросы. А пока вы мне расскажите, что знаете о ее матери Эльзе Шторм, – Борин не понимал, чем так напугана бывшая соседка Катерины.

Ее страх заметил сразу, как только та вошла в кабинет. Даже дернулся предложить воды, но Красавина достала из сумки облатку таблеток, выдавила одну на ладонь, положила под язык и отрицательно помотала головой.

– Я знала. Знала, что вы за мной когда-нибудь придете, – выдавила она, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание. – Но я ни в чем не виновата, поверьте. То есть, конечно, я могла оградить девочку… даже пыталась, но… Когда узнала, кто такая Эльза Шторм! Вы должны понять, время такое было… непонятно – что дальше? И я просто забирала Катю к себе, чтобы та не присутствовала при оргиях в их квартире. Понимаете?

– Елена Алексеевна, давайте по порядку. Как вы познакомились с матерью Кати? Когда она приехала в ваш дом?

– Это было в июле девяносто третьего года. Я собиралась к подруге в Сестрорецк, укладывала в чемодан вещи. Подошла к окну и увидела, как во двор въезжает черная машина. Вы поймите, у меня на глазах почти такая же черная машина увезла отца! Кто такое пережил, всю жизнь потом вздрагивать будет. Сердце екнуло, оно у меня слабое с детства. Сейчас понимаю, что автомобиль был обыкновенный, просто иностранный и цвет темный. Ну да это не важно. Я отпрянула от окна, а когда вновь посмотрела, рядом с подъездом стояла ослепительно красивая молодая женщина с девочкой на руках. Ребенок спал, положив головку ей на плечо. Потом паренек, видимо водитель, стал заносить в дом вещи. Пустовала в подъезде одна квартира, как раз напротив моей.

Наверное, с год еще я не знала имени новой соседки. Его не знали даже вездесущие старушки во дворе. Когда мать с дочерью выходили из дома, сразу садились в эту же машину и уезжали.

– Вы не пытались с ней познакомиться?

– Нет. Здоровалась, та вежливо отвечала. И уходила к себе. Как-то я вдруг поняла, что черная машина больше не появляется в нашем дворе. А однажды, посмотрев на молодую женщину внимательнее, заметила, что та пьяна. До того пьяна, что не может попасть ключом в замочную скважину. Я помогла открыть дверь, завела ее в квартиру, уложила в постель и… побоялась оставить с ней Катю. Написав записку, увела девочку к себе. С того дня начались наши отношения. Эльза напивалась все чаще, к ней стали приходить разные мужчины, один гаже другого. В конце концов, настало время, когда состояние полной трезвости у нее не наступало вовсе. Но, слегка проспавшись, она шла ко мне. И говорила, говорила. Я поначалу считала, что она сильно приукрашивает, рассказывая о себе. Но постепенно все ее рассказы сложились в цельную историю, и я поверила. Эльза была осведомителем в комитете госбезопасности. Или агентом, точно не знаю, как называется. Однажды, поймав с иностранцем в гостинице, ее заставили подписать бумаги на сотрудничество. И дали «подопечного» – Казимира Хмелевского.

– Что она должна была узнать у него?

– Я толком не поняла. Эльза все время повторяла, что Казимир на самом деле – сын вора. Когда отца посадили и тот скончался в тюрьме, Казимира усыновили их дальние родственники. Отец ограбил московского ювелира или коллекционера… Взяли скоро, до суда не дожил. Эльза считала, что его забил до смерти дознаватель по его делу. Но узнать, где тот спрятал награбленное, не смог. Именно этот человек через много лет и стал ее «куратором».

– Когда это случилось?

– Эльза была уже студенткой. Она грубо так смеялась, что зацепили ее в Интуристе как иностранную подстилку, а вместо того, чтобы перевоспитывать, заставили спать с офицером госбезопасности. А еще и с Казимиром, – Елена Алексеевна задумалась. – Я только сейчас поняла: когда Эльза к нам в город приехала, ей было уже за тридцать, но выглядела она, я вам скажу, очень молодо. Потом, правда, быстро скатилась. Но я не об этом. Как-то странно, что Катя родилась так поздно.

– А вы уверены, что Катя – дочь Хмелевского?

– Да, Эльза не раз это повторяла. В редкие часы трезвости даже просила разыскать его в Польше! Если с ней что-то случится. Я даже не стала ей ничего обещать – совершенно невыполнимая для меня, простого учителя, задача.

– Она никогда не упоминала, почему не рассказала ему о своей беременности?

– Рассказала… его жене, которая, как я поняла, была ее близкой подругой. Сообщила ей накануне отъезда Хмелевских в Польшу.

– Получается, Хмелевский бросил Эльзу с ребенком?

– Да, она именно так и думала. Эльза считала, что Казимир выбрал жену, потому и уехал.

– Возможно, жена ничего о беременности Эльзы мужу не сообщила.

– Я тоже это предположила. Но Эльза всегда винила его. К этому времени, как я поняла, отношения с КГБ у нее были закончены. Ее куратор уехал из Москвы.

– Кто же тогда помог ей с переездом в Самару?

– Он и помог. У них сложились отношения и помимо служебных. Видимо, он очень был к ней привязан, что меня совсем не удивляет, раз приобрел для нее здесь квартиру да и содержал Эльзу до поры до времени. Бросил когда пить начала.

– Елена Алексеевна, случайно Эльза не называла его имени?

– Называла. И я знаю, точнее, знала этого человека. Его внук Шустов Сергей учился у меня в классе вместе с Катей. Генерал Леонтьев Арсентий Павлович, так звали бывшего куратора Эльзы Шторм.

Когда у него появилось это чувство совершенной ошибки, Казимир Хмелевский помнил точно. В день отъезда из России. Не было тоски, что покидает родину (ведь родился тут!) – комом в горле стоял страх, что теряет что-то важное, судьбоносное. Словно душа протестовала против его выбора – уехать. Сейчас понимает – послушался бы…

В день смерти мамы Клары узнал, что деньги на его воспитание они получали от Лилии Бас, подруги тети Зоси. «Вот адрес в Куйбышевской области. Когда решишь забрать оставшиеся ценности, сам туда не езди, опасно. Пусть поедет тот, кому ты полностью доверяешь. И уезжай из этой страны, мой мальчик. Как только будет возможность. Домой, в Польшу. В Кшешовице у нас есть родственники, они тебе помогут», – просила она его.