Я оглянулся: разумеется, за моей спиной не было никого.

Комиссар похлопал меня по плечу.

– Не обращайте внимания! Я же говорил вам, что старуха ненормальная, она давно живет в своем измерении. Давайте поищем Митко.

На поиски ушло минуты две – в домике было всего три крохотные комнаты плюс кухня, все удобства – во дворе, да под кроватью старухи стоял «благоухающий» горшок. Между тем в комнате Митко, где были железная кровать и скрипучий шкаф, нам с комиссаром повезло: на одной из полок шкафа, в ворохе сто лет не стиранных носков и исподнего, оказался аккуратный сверток. Развернув его, мы обнаружили нечто в духе карнавального костюма: черное трико со светящимся рисунком на груди и спине – летучей мыши.

– Это еще интереснее! – воскликнул Стефан. – Не в этом ли костюме вы видели сегодня ночью гостя?

– Вполне возможно, – кивнул я. – Но куда же мог деваться сам Митко? Ведь буквально час назад мы с ним сидели в кафе мамки Иванки и пили пиво!

Комиссар убрал находку к себе в карман и тут же достал сотовый.

– Куда бы он ни делся, мы его задержим. Немедленно вызываю опербригаду: осмотрим сторожку в саду, а Митко я объявляю в розыск и на задержание!

Между тем время давно шло к обеду, и я уже ощущал первые тоскливые сигналы своего проголодавшегося желудка. Воспользовавшись паузой, я пожал комиссару руку и, простившись с ним до скорого, направился торопливым шагом к дому Пенки – требовать свой обед по-болгарски.

Едва шагнув за калитку дома, я почуял божественный аромат поджаренного лучка, а потому последние шаги проделал почти бегом. Зато, очутившись на кухне, я неожиданно застал Пенку не в лучшем состоянии: она с яростью лупила молоточком аппетитное филе свинины.

– Надеюсь, это не я довел тебя до такого состояния?

Услышав мой голос, она тут же откинула молоточек в сторону и бессильно рухнула на стул.

– Давай отбивай, приправляй, доводи до финиша все сам! А у меня, если честно, ни сил, ни желания что-то готовить!

– Но как же – ведь ты собиралась приготовить национальное болгарское блюдо для моей копилки, а я…

Она не дала мне договорить:

– Это всего лишь банальные пържоли – по-вашему отбивные, так что, уверена, тут тебя ничему учить не надо. Лучок я поджарила отдельно, остальное – за тобой. Если проголодался – работай.

Разумеется, я проголодался, а потому без лишних препирательств взялся за дело, и уже через несколько минут на сковороде у меня шипели да шкворчали сочные пържоли-отбивные, наполняя всю округу сногсшибательными ароматами.

К этому времени Пенка успела принять душ, нанести легкий макияж, приготовить кофе и с чашкой оного усесться передо мной для очередной исповеди.

– Смотрю я на тебя и удивляюсь: почему сто лет назад, когда мы с тобой вместе учились, я не влюбилась в тебя? Влюбилась бы, заставила жениться на себе, и сейчас не было бы у меня проблем из-за Ангела, а у тебя – из-за Сони.

Я бойко переворачивал отбивные, мелко нарезал изумрудную петрушку с фиолетовым базиликом для посыпки и согласно кивал – когда я голоден, соглашусь с чем угодно.

Пенка вздохнула, нахмурившись.

– Ты не представляешь, какую мне новость сообщил Стефан…

– Ого, – я многозначительно приподнял бровь, – ты уже вполне дружески называешь его Стефаном, а не двоечником. Какой прогресс!

– Сегодня он был со мной очень мил, даже извинился за то, что побеспокоит меня допросом, – недовольно пробурчала Пенка, слегка порозовев. – Не сбивай меня, дело не в Стефане, а в том, что он мне сообщил!

– Что же он сообщил?

– Что Ангел еще вчера вечером, после допроса, спросил у него разрешение, чтобы уехать из Софии и даже из страны. Сказал, что ужасно себя чувствует после всех этих событий – ему требуется отдых. И он улетел сегодня утром. Знаешь, куда? На остров Тенерифе, к любимой супруге!

Пенка бабахнула кулаком по столу.

– Нет, он все-таки подлец! В такой ситуации обо мне даже не вспомнил, рванул отдыхать, хотя с этого самого Тенерифе вернулся буквально две недели назад. Как будто для меня этот труп в саду – сплошное развлечение. Быть может, я тоже хочу отдохнуть, пусть и не на Тенерифе, но где-нибудь на Мальдивах!

Она едва не разрыдалась. Я, стараясь говорить весело и беспечно, посыпал отбивные зеленью, поперчил перчиком.

– Поверь мне на слово, моя дорогая Пенка: у вас в Дупнике в сто раз лучше, чем на Мальдивах или там на Тенерифе.

Доходившие отбивные и предвкушение потрясающего обеда сделали меня жизнерадостным и красноречивым. Философия оптимизма: глубоко вдохнем армат поджаренного мясца, доброй подруге – подмигнем и улыбнемся; жизнь прекрасна и удивительна, нет времени, уважаемая, рыдать из-за всяких там ангелов!

– И, кстати, на твоем месте, дорогая Пенка, я бы повнимательнее пригляделся к доброму старому двоечнику комиссару Стефану. Мне почему-то кажется, что он к тебе глубоко неравнодушен.

Как мало нужно, чтобы успокоить хорошую девушку! Пенка немедленно зашмыгала носом, делано нахмурилась.

– Какая глупость! С чего это тебе так кажется?

Я с самым легкомысленным видом пожал плечами.

– Ни с чего. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять очевидное: если парень надел свеженькую рубаху, тщательно причесался-умылся-надуханился приятным одеколоном, значит, ему предстоит встреча с девушкой, которой он ну очень хотел бы понравиться. Разве не так?

Пенка только равнодушно улыбнулась, но тут же машинально поправила непокорную копну своих волос. Затем она откашлялась, поднялась и, взглянув на весьма аппетитные отбивные, шкворчащие на сковороде, протянула мне небольшой туесок из бересты:

– Надо немного посолить нашей шарена сол, потому что из-за всех этих новостей я совершенно про посолку забыла.

– Шарена сол! – Я весело посолил ею отбивные.

Пенка сочла своим долгом мне пояснить:

– Шарена сол значит «пестрая соль», это, кстати, тоже часть национальной болгарской кухни, ее основа. В составе нашей соли – чабрец, пажитник, жареные тыквенные семечки, зерна кукурузы, сладкий и острый перец, ну, и, конечно, соль. Обыкновенную соль я купила специально для Сони – она принципиально не хочет солить омлет «всем этим мусором». Уж такая она – наша Соня.

Я кивнул, рассматривая коробочку с шарена сол:

– Могу поспорить: мой Васек привез целый чемодан такой вот соли и прочих болгарских приправ. Он же, полагаю, угостит меня лучшими национальными болгарскими блюдами – когда я уже буду дома. Ну а вам, уважаемая, как я понимаю, не до угощений: у вас несчастная любовь, падший Ангел!

Пенка замахнулась на меня кухонным полотенцем: