– А Ричарда ты тоже уберешь? И его людей? Не получится,малыш. Тебе ни за что не удастся укокошить всех, кто тебя видел на Пасагуа изнает, что кчему. Значит, у тебя всю оставшуюся жизнь будут висеть на хвостенаши люди, разыскивая со всем тщанием. Мы не одиночки, Джонни, мы – семья. Еслиты хорошо понимаешь, что я имею в виду...

– Возможно, – сказал Мазур. – Но для тебя-то какоебудет иметь значение все, что со мной произойдет гораздо позже? Тебя-то я могупристукнуть в любой момент...

На лбу у Тони появилась испарина, но голос звучал все также, почти ровно:

– Если ты меня до сих пор не стукнул, а пустился вразговоры, значит, что-то у тебя на уме...

– Угадал, – сказал Мазур. – Любопытно, а ты можешьмне что-то предложить? Что-то, что устроит нас обоих?

– Развяжи мне руки, не трогай сумку и убирайся к чертовойматери, – сказал Тони. – Это все-таки шанс, верно?

– Сомневаюсь. Очень быстро вы нагрянете на Пасагуа, а то ипросто созвонитесь с Ричардом, и мне опять станет неуютно. Дурака нашел!

– Не тронешь сумку – я тебе дам шанс.

– Хочешь, чтобы я поверил? После того, как ты распорядилсяменя придушить? Тони, я был в подвале и видел Чахлого. Уж если ты от своихизбавляешься, как от пустых сигаретных пачек, то насчет меня...

– А у тебя есть выбор, австралийская морда? Илипредпочитаешь всю жизнь от нас бегать?

«Ну, хватит, – сказал себе Мазур. – Не стоитзатягивать приятную беседу до бесконечности, время дорого...»

Он зажег новую сигарету, закинул ногу на ногу, покачалноском и, не сводя глаз с собеседника, спокойно спросил:

– Тони, а почему ты решил, что это я буду от вас бегать?Может быть, обернется как раз наоборот? Молчишь? Ну да, ты парень умный... Таквот, Тони, тебе не приходило в голову задуматься над примитивным вопросом: какэто вышло, что обычный кладоискатель, бродяга долбанный, вмиг вырубил испеленал твоих мальчиков, а потом и тебя самого? По глазам вижу, этот вопрос утебя уже замаячил в башке... Ладно, не буду тебя интриговать, у меня маловремени... Слушай внимательно, макаронник. Твои ребята лежат наверху совершенноцелехонькие, живые и здоровые. И ты останешься тут валяться живой. Я даже незаберу наркотик. Хочешь знать корни такого гуманизма? Хочешь, по роже видно...Тони, ты слышал хоть краем уха про веселую контору под названием Центральное разведывательноеуправление? Только не заливай, будто не слышал. Ну, ты понял? Понял, спрашиваю,откуда все нестыковки, несообразности и загадки? Ты, дубина итальянская,ухитрился встать поперек дороги нам, и никому другому. Мать твою, мы крутили наПасагуа серьезнейшую операцию, о которой знают полдюжины человек в Штатах, мыудачно замаскировались под кладоискателей, и все шло просто прекрасно – и тут,как чертик из коробочки, возникает твой драный Ричард со своими гориллами... Ивсе портит. Что, мы должны были показывать документы и звать полицию? Если тытак думаешь, то ты форменный идиот... Какие документы, какая полиция? Мы всепод прикрытием, под масками... Вот и пришлось для пользы дела подыграть вам,уголовным рожам – так казалось гораздо проще. Только вы, мудаки хреновы,не цените хорошего отношения... Видит Бог, если бы вы меня отпустили, я бызабыл обо всем и занялся своим делом, нам некогда гоняться за торговцами дурью,у нас свои задачи... Но ты, недоносок, решил меня убрать...

Он говорил спокойно и уверенно, небрежным тоном человека,ощущающего за собой нешуточную силу. Нисколечко не притворялся, воображал себясамого серьезным профессионалом, за которым стоит вся мощь государства – воттолько вывеска была другая.

– Тони, ты и в самом деле будешь мне тут вкручивать, что вы,банда вонючая, способны серьезно обидеть мальчиков из Лэнгли? Ну, брось, ненастолько ты крут... Это мы при необходимости вас всех развесим по пальмам, тыпонял, ублюдок? – Мазур наклонился вперед и с ничуть не наигранной злобойпнул лежащего под ребра. – Это от нас вы будете бегать всю сознательнуюжизнь, что ты, что Ричард... Сидеть будете, как крысы в норе...

– Что ты хочешь? – после короткого молчания спросилТони. Судя по его виду, он принял навязанную Мазуром легенду – потому что онакрайне походила на правду. При всем своем уме и житейской опытности этот хмырьне мог доискаться до реального положения дел: Советский Союз и тамошний спецназдля него были чисто отвлеченными понятиями, не входившими в круг повседневныхзабот. Точно так же, как для Мазура – торговцы наркотой, пока жизнь не свела сними вплотную...

– Ты все понял, недоносок? – спросил Мазур тем жехозяйским, нагло-уверенным тоном. – Я бы вас всех пришил к чертовойматери, но останавливают меня чисто практические соображения. Операция еще незакончена, и мне категорически велено не привлекать к себе внимания. Я, знаешьли, привык добросовестно выполнять приказы, у нас без этого нельзя. Иначе спревеликим удовольствием поджег бы это гнездо, чтобы вы все тут изжарились...Но ты не думай, Тони, что счастливо отделался. Уж если попал к нам в руки, мытебя в жизни не выпустим... Чуть погодя, совсем скоро, к тебе придут другие.Расскажут, чего от тебя хотят, и ты будешь выполнять все, как робот, –потому что с Лэнгли шутить опасно, особенно таким типам, как ты. Стоит пальцемшевельнуть – и ты схватишь парочку пожизненных... А прятаться от насбесполезно даже в Антарктиде. Так что всего хорошего, Тони. Лежи и думай оприятном. Вы все – мальчики с большим жизненным опытом, и не думаю, что вы таки будете валяться связанными, пока не сдохнете от голода и жажды... Рано илипоздно распутаетесь – подозреваю, через сутки-другие, но, скажу тебе посовести, меня не волнуют ваши переживания... Захотите жить – распутаетесь. Вкрайнем случае, можно выкатиться на улицу и орать, призывая на помощь.Выставляя себя, скажем, жертвой грабителей. Вдруг да найдется такой дурак, чтоповерит. Всего наилучшего, Тони! Ты, главное, запомни, что совсем скоро к тебеобязательно придет кто-то от нас, и всю оставшуюся жизнь готовься танцевать поднашу музыку... Пока, скотина!

Пнув лежащего напоследок под ребра в виде дружескогопрощания, Мазур вышел в коридор. Прихватил с вешалки легкую курточку то лиСанни, то ли Фила – но уж никак не Чахлого, не те габариты были у покойника – ираспихал по ее карманам военную добычу. Кроме цепочки с ключами, вторых ключейот «бьюика» и массивного золотого портсигара, он стал обладателем двух с лишнимтысяч долларов бумажками разного достоинства, двух пар золотых часов, увесистогозолотого перстня с каким-то зеленым камнем – вполне вероятно, неподдельныйизумруд – и золотой же зажигалки. С мародерством все это не имело ничего общего– беглецу в чужой стране жизненно необходимы деньги и ценности, без них ничегопутного и не получится, проще уж сразу сдаться властям...

После короткого размышления он оставил себе складной нож, авсе пистолеты и револьверы свалил в мусорное ведро в кухне. В большоммирном городе пушка все равно ни к чему, от нее больше вреда, чем пользы. Тутвам не джунгли и не дикие окраины, на первый же выстрел слетятся полицейские, ипогоришь, как мотылек на свечке...