Ободренный, Мазур рысцой направился в ту сторону – главное,не бежать сломя голову, никто вокруг, кроме этих шкетов, еще не сообразил, чтопроизошло...

– Ола, омбре! – заорал один из парнишек, приглашающемахая Мазуру одной рукой и указывая другой куда-то на задворки церкви.

Подбежав, Мазур обнаружил в указанном направлении выход наузкую кривую улочку – ага, старая часть города, лабиринт переулочков...Бросился туда. Пацаны почти одновременно воздели большие пальцы в знакодобрения. Молодцы, мимолетно умилился Мазур, проносясь мимо. А ведь сроду вкомсомоле не состояли, не говоря уж о пионерии, в жизни не слышали о классовыхпротиворечиях и борьбе с империализмом янки – просто-напросто живут поинстинктам, белую полицию не любят, а больше ничего и не надо...

Оказавшись на той самой кривой улочке, он сбавил темп и ужене бежал, а шел размашистым шагом человека, куда-то ужасно спешащего – но нескрывающегося, упаси Господи! Время от времени демонстративно поглядывал начасы, качал головой, досадливо охал и прибавлял шагу. Судя по реакции редкихпрохожих, его никто ни в чем не подозревал.

Свернул направо, потом налево, увидел в конце улочкиперпендикулярно ее пересекавшую другую, широкую, с потоком автомобилей – инаправился туда. Затоптался у кромки тротуара, опять-таки поминутно взметывая кглазам запястье с часами.

Без малейших поползновений с его стороны рядом лихопритормозило свободное такси, водитель перегнулся назад и распахнул заднююдверцу – ага, высмотрел клиента, проныра...

Плюхнувшись на сиденье, Мазур облегченно вздохнул и назваладрес – тот самый квартал Ремихио, однако номер дома из предосторожностиуказал другой, соседний, не двадцать третий, а двадцать первый. Водила кивнул истартанул под визг покрышек.

Самое время, пользуясь передышкой, обдумать расклад. Его,конечно же, никто пока не ищет. Даже если побитые очухаются быстрее, чем онрассчитал, даже если какая-то законопослушная душа, узрев из окна побоищепосреди площади, стукнет в полицию, все равно масштабной облавы с участиемпредставителей всех многочисленных разновидностей силовиков придется ждатьдолгонько... В любой стране обстояло бы одинаково. Бюрократия – великая вещь. Вданной ситуации Мазуру ее незыблемые законы только помогают. Сначала морскиеполицаи доложат о случившемся своему начальству. Потом это начальство доложит кому-топовыше – и уж начальство номер два начнет связываться с «братскими» службами –армейской полицией, гражданской, чертом лысым... Времени эти переговоры исогласования отнимут изрядно, много воды утечет, прежде чем выступит сомкнутымирядами вся королевская конница и вся королевская рать... Не стоит предаватьсябезудержному оптимизму, но пара часов – или, по крайней мере, час – у Мазура взапасе имеется. И потом, искать будут не серийного убийцу, не маньяка-душителяблондинок – всего-навсего дезертира, начистившего чавку патрульным. А этовлияет на умонастроение охотников – не делает их менее профессиональными,но чуточку расхолаживает. Вряд ли всякий армейский полицейский будет пылатьблагородным гневом, узнав, что по роже получили морки... И наоборот. Главное,не будет никаких таких чрезвычайных мер. До сведения всех патрульных, к какойбы разновидности они ни принадлежали, доведут приметы Мазypa – ноосновываться-то наверняка будут на фотографии того самого Росса! Ищут-то Росса,обросшего дикой бородой...

Словом, шансов немало. Попробуем выкарабкаться. Вовсе нефакт, что всякого проворного колобка непременно должна сцапать в финале лиса...

Порядочки, мать вашу! Разгильдяйство!

Мазур долго чертыхался про себя, плетясь по солнцепеку. Онискренне полагал, что, как это принято во всем мире, двадцать третий и двадцатьпервый дома будут располагаться рядышком или по крайней мере на незначительномотдалении. Однако нумерация в том квартале оказалась специфическая, словно тот,кто развешивал в свое время номера, оказался мертвецки пьян. К двадцать первомус одной стороны примыкал двадцатый, а с другой – двадцать четвертый.Четные и нечетные причудливо перемешаны, так, что рехнуться недолго. Кудатолько власти смотрят?

Проплутав с четверть часа, он обнаружил наконец двадцатьтретий дом – не менее чем в полумиле от двадцать первого, да вдобавок на другойстороне улицы, меж восемнадцатым и шестым. Трехэтажное здание, не шикарныйособняк, но и на трущобы не особенно смахивает.

Поднявшись на второй этаж, он деликатно постучал костяшкамипальцев. Довольно быстро послышались шаги. Пакита, в легкомысленном халатике,распахнула дверь, отчаянно зевая.

Глаза у нее стали квадратными:

– Джонни?!

– А что тут удивительного? – бодро сказал Мазур,осторожным маневром просачиваясь в прихожую и прикрывая за собой дверь. –Я же, по-моему, твердо тебе пообещал, что приду в гости? Вот и пришел. У тебя,надеюсь, никого нет?

– Я же говорила, что дома не работаю. Тут, в доме, никтоничего не знает...

Возникшие у Мазура на ее счет догадки начали укрепляться –как-никак он после достопамятной бордельной службы немного разбирался впсихологии девочек второй древнейшей профессии. Она не похожа на наркоманку,явно ничем не ширяется и вроде бы неглупая, значит...

– Так ты что, не рада? – ухмыльнулся он. – Междупрочим, о подарках я не забыл...

– Да что ты! Я просто думала...

– Что я просто так болтаю?

– Чаще всего так и выходит... Проходи.

Очень быстро Мазур оказался в крохотной, бедно обставленной,но опрятной гостиной, на столик вспорхнули бутылка и лед. Уже справившаяся судивлением Пакита налила себе и уселась напротив, закинув ножку на ножку иулыбаясь вполне профессионально, готовая к традиционному ходу событий.

– Пойдем в спальню? – напрямик предложила она, наслучай, если до Мазура долго доходит.

– Успеется, – сказал он, вытягивая из кармана сигареты.

Риск, конечно, был. Уж ему-то прекрасно известно, сколькосреди таких девочек полицейских информаторов. Но, с другой стороны, должна жекрошка понимать свою выгоду – полиция ей никогда в жизни столько не заплатит...

– Не хочешь?

– Давай поговорим, – сказал Мазур. – О жизни.Неторопливо и обстоятельно.

Она вскинула брови, лениво улыбнулась:

– Странно, Джонни, той ночью ты никак не походил на зануду, которомухочется поболтать...

– А сейчас вот приходится, – сказал Мазур. –Знаешь, я к тебе исподтишка присматривался и делал выводы... Ты вроде бы неширяешься, много не пьешь, квартиру сняла так, чтобы соседи о твоей работе незнали... Так себя обычно ведут девушки умненькие и предусмотрительные, укоторых есть в голове продуманные жизненные планы... Угадал я?

– Допустим.

– Хочешь поднакопить деньжат и перебраться куда-нибудьподальше, скажем, в Штаты? И подыскать что-нибудь почище?