Ее взгляд стал холодным и пытливым:

– А если и так, тебе-то что? Джонни, я тебя решительно непонимаю. Ты вроде ничуть не походил на тех извращенцев, что вместо нормальногосекса лезут в душу...

– Не перебивай, – сказал Мазур. – Дослушай доконца... Впрочем, пришла пора вопросов. Денег пока что не хватает, чтобыубраться отсюда к чертовой матери? Судя по тому, как ты машинально поскучнела,определенно не хватает... Хочешь, помогу?

Она молчала, уставясь неприязненным и тревожным взглядомпрошедшего неплохую жизненную школу звереныша.

Ухмыльнувшись, Мазур выложил на стол массивный золотойпортсигар, зажигалку, часы – и прикрыл все это ворохом бумажек с изображениямипрезидентов Соединенных Штатов.

– Здесь пятьсот долларов, – сказал он спокойно. –Да и золотишка, если прикинуть, с полкило. В порту, на катере, у меня есть ещетысяча, ты и ее получишь, как только мы с тобой там окажемся. Это, конечно, неБог весть что, не состояние и не главный выигрыш в лотерею – но все же и негроши, а? Чуточку приблизят осуществление твоей мечты...

– А что взамен? – спросила она все так же настороженно.

– Сущие пустяки, – сказал Мазур. – Небольшая,совершенно безобидная консультация, небольшая помощь. Видишь ли, мне нужно какможно быстрее с этого острова смыться. Мы, скажем так, разошлись во мнениях смоими друзьями... Ты их знаешь. Вот мне и приходится срочно уезжать. Помощь,повторю, нужна самая пустяковая. Для тебя это нисколечко не опасно.

– Да-а?! – протянула она с улыбочкой. – ЗнаяСанни?

– Успокойся, – сказал Мазур. – Все обернулось так,что Санни со стариной Филом валяются в том доме связанные. И вряд ли ониосвободятся быстро... Точно тебе говорю. Я умею вязать узлы.

– Почему ты их не пристукнул? – спросила она деловито,непринужденно.

– А зачем мне лишние жмуры за спиной?

– Тоже верно... Хочешь сказать, тебя никто не ищет?Совсем-совсем?

– Ну, знаешь ли... Ищут. Морская полиция.

– Матерь Божья! А этим-то ты чем насолил?

– Долго объяснять, – сказал Мазур. – Да и зачемтебе знать? Так вышло... Но опять-таки, пока они раскачаются, мы успеем... Ну,думай быстренько. Конечно, ты меня можешь отсюда выставить, но, с другойстороны, я тебе предлагаю неплохие деньги за несложную работу... Потом самасебе не простишь, локти кусать будешь... А, Пакита?

Она задумчиво посмотрела на деньги и маслянистопосверкивавшее золото, на Мазура. Повторила эту операцию еще пару раз. Судя поглазам, под небрежной прической шла серьезная мыслительная работа. Наконец онаспросила – все еще неуверенно, но как человек, уже к чему-то конкретному склоняющийся:

– А в чем, собственно, главные твои проблемы?

– Проблема одна – как попасть в порт и не попасться подороге, – сказал Мазур. – Когда они начнут искать, искать-то будутсветловолосого бородача в джинсах, синей футболке и зеленой куртке. Значит...Нетрудно догадаться, а?

...По своему врожденному оптимизму Мазур ждал поганыхсюрпризов на протяжении всего пути до порта. Только когда таксист уехал и они сдевчонкой направились к пирсу, немного отпустило.

Рядом с Пакитой шагал типичнейший абориген, первый парень наздешней деревне – волосы и борода черные, как у цыгана, высокая мужественнаяфигура декорирована белоснежными брюками и пронзительно-алой рубашкой, на шееболтаются толстенные цепи самоварного золота, на запястье часы Фила уже изнатурального золота, на пальце – опять-таки золотой перстень с изумрудом,реквизированный у Тони. Ансамбль завершают белая шляпа, алые сандалеты исолнечные очки с дурацкими розовыми стеклами. Красавец мужчина, хоть вкабальеро записывай.

Все хорошо, что хорошо кончается, подумал Мазур, уже снекоторым стыдом вспоминая, как вибрировали и позванивали у него нервы, покаона ходила по магазинам, закупая краску для волос и броские шмотки. Не продала,лапочка. Что ж, давным-давно известно, что щедрое вознаграждение воспитывает вчеловеке нешуточную порядочность – особенно если он знает, что, продавтебя, ни за что не получит больше...

Он спрыгнул в катер – борта зияли проломами, а на тиковыхдосках настила, если присмотреться, можно заметить темные пятна, – прошелна нос, бросил взгляд на приборы. Горючего более чем полбака, компас на месте.Всего-то и требуется, что преодолеть километров сто морской глади. Небо чистое,штормом вроде бы не пахнет...

Повернул ключ. Под ногами размеренно заурчал мотор. Всевроде бы в порядке. Не Атлантику пересекать, в самом-то деле...

Выключив мотор, он вышел на корму, перепрыгнул на пирс.

– И куда ты теперь? – спросила Пакита с некоторымлюбопытством.

Мазур молча махнул рукой в море. Снял часы, сунул ей в руку,отдал перстень, вынул из кармана брюк пачку зеленых бумажек.

– Они все время были с тобой?

– Да как тебе сказать...

– Понятно. Не доверял?

– А ты бы доверяла? – спросил Мазуру вяло. – Намоем-то месте?

– Вряд ли...

– То-то.

– Джонни...

– А?

– А кто ты такой, собственно говоря? Знаешь, ты что-то неособенно похож на bandido. Они другие. Что-то в них есть такое, чего у тебянет...

– Ловец удачи, – сказал Мазур. – Вот это – чистаяи законченная правда, как на исповеди...

– Не бандит, но человек серьезный и решительный... Может, тышпион? Здесь полно шпионов, я, правда, в жизни ни одного не видела, но всезнают, что шпионов тут полно...

– Ну да, как же, – сказал Мазур. – Про меня дажеесть кино. Никогда не видела? Меня зовут Джеймс Бонд...

– Да ну тебя! – шутливо замахнулась на негоПакита. – Нет, правда, мне отчего-то стало интересно...

– Это потому, что все кончено, – усмехнулсяМазур. – Опасность миновала, страхи улеглись, и в тебе загорелось извечноеженское любопытство... Ну ладно, у меня мало времени. Всего наилучшего, и чтобыу тебя все получилось. Можешь не верить, но ты – единственное, что мнепонравилось на этом вашем долбанном острове...

Он улыбнулся, подмигнул, прыгнул в катер, завел мотор иуверенно повел суденышко в открытое море. Оглянулся, отойдя на парукабельтовых. На пирсе виднелась девичья фигурка, все еще махавшая ему рукой, иу Мазура мимолетно защемило сердце – впервые в жизни его провожали вот так,классически, впервые, когда он уходил в неизвестность по морям, по волнам,женщина махала ему вслед – пусть даже обыкновенная проститутка из портовогогородка, случайная сообщница, прельстившаяся хорошей платой. Главное, так с нимслучилось впервые: женская фигурка на пирсе, становившаяся все меньше и меньше,машущая рука... Тьфу ты! Тоже мне, лирика!