— А без договора? — спросила я.

— Знаю одну ведьму, — кивнула старушка. — Повезло стать истиной для мага. Хотя обычно ими простушки становятся, из круглых. В ком магии ни капли отродясь не было… А тебе зачем?

— Интересно просто, — пробормотала я. — За хлеб спасибо. Я завтра ещё приду. Ладно?

— Приходи, — согласилась медуза. — Чего уж… Мы тут каждый день. За пару лепт над ценой я тебе про что хочешь расскажу. Меня Кето звать. А тебя?

Я представилась, сказала, что живу на Славной. Правда, о том, что «простушка без магии» не упомянула. Уж и не знаю почему, но вдруг показалось правильным сохранить эту информацию в секрете.

Мы распрощались, но домой я не пошла — отправилась в банк, наличку на карточку забросить. Цензуру зарядить, то есть, чтобы можно было спокойно материться, не боясь грозно капающей пени.

Памятуя о наставлениях братцев месяцев, я, понадеявшись, что у местного мага рабочий день начинается с рассветом, нашла нужную дверь и вошла внутрь.

Внутреннее убранство волшебного «банка» больше всего напоминало контору ЖЭКа — деревянная конторка, избитое жизнью кресло, стол заваленный бумагами и маг, лохматый, небритый и в дымину пьяный.

— Жо жа? — прожужжал он, глядя на меня совершенно стеклянными, красными от недосыпа глазами.

— Монет на цензуру закинуть. — И не спрашивайте, как я поняла, что он сказал! — Вот на эту.

— Ж!

Он тряхнул головой и от резкого движения едва не свалился со стула. Я протянула руку. Маг пожевал губу, ладонью потёр глаза, а потом щёлкнул пальцами над моим запястьем и уставился в хрустальный шар, внутри которого клубился белёсый туман.

— М-да, — пробормотала я. — Сивилла Трелони уже не та.

Но пьяница на мои слова никак не отреагировал. Возможно, он меня даже не услышал. Он молча взирал в шар и долго не произносил ни звука. Я терпеливо ждала. Ничего не происходило. А потом я услышала самый обыкновенный храп и просто задохнулась от возмущения. Пока я тут, как последняя наивная дурочка результатов жду, эта пьяная сволочь просто спит с открытыми глазами!

Я перегнулась через конторку и стукнула паразита по плечу.

— Эй! Совесть есть?

— А? — всколыхнулся он. — Что надо?

— Ничего! — Ох, как мне не хватало крепкого словца! — После обеда приду, когда протрезвеешь. Алкаш…

Вернувшись домой, я обнаружила, что Бро уже проснулась, привела себя в порядок и собирается куда-то уходить.

— О, Сливка! — обрадовалась она моему возвращению. — Где тебя носило?

— На рынок ходила. — Я положила на стол свёрток с хлебом. — Купила кое-чего к завтраку.

— Здорово! Бери с собой, а то нехорошо с пустыми руками. Сегодня у Чеси завтракаем — у неё кухня самая большая. Заодно и доработаем то, что вчера не успели.

Сивилла Трелони — литературный персонаж, героиня серии романов английской писательницы Джоан Роулинг о Гарри Поттере. Профессор прорицания в школе магии и волшебства Хогвартс.

* * *

До обеда мы спорили из-за того, какие надписи разместить на пробных майках, а какие оставить в каталоге. Точнее, спорили все, кроме меня. Я все эти фразы вписывала в виньетки незаполненных свадебных приглашений, которые принесла Власта.

— Даже не помню, откуда они у меня, — смущаясь, призналась бывшая работница рекламного агентства, водружая на столик в прихожей Чеси огромную коробку. — Наверное, заказали для кого-то, а заказчик передумал в последний момент.

— Наверное, — пряча глаза, согласилась я и незаметно отодрала адрес и имя покупателя с рыжего картонного бока.

У всех свои тайны, и я последняя, кто станет выступать за их раскрытие.

«Дружбу сексом не испортишь» — в двадцатый раз вывела я чёрной тушью и искоса глянула на Мира. Эту фразочку предложил он. И все, кроме Владки, сделали вид, что не понимают, о чём он. Владка виду не подавала, она и в самом деле ничего не понимала. Она предложила как вариант надписи недвусмысленное заявление «У моего бывшего маленький» (Вы бы видели, каким яростно-торжествующим пламенем в этот момент полыхнули глаза Мира!).

— Не помню, значит не было, — настаивала Власта, а Чеся скорбно советовала:

— Я всё могу, но иногда стесняюсь.

Даже Бро предложила свой вариант — «Даёшь каждому гондольеру по пипидастру!». И только я уныло вписывала фразы в виньетки, ничего не предлагая и старательно не думая ни о чём. Особенно старательно после того, как моя рука, будто сама по себе, старательно начертала на кусочке белого картона одно отчаянно громкое слово: «Хочу».

Когда до меня дошло, что я написала, а главное, почему, я, само собой, воровато огляделась, заметила, что никто даже не смотрит в мою сторону, увлечённо настаивая на своём варианте, спрятала предательскую карточку в задний карман джинсов и предложила:

— Да Бог с ним, народ. Давайте все пять штук напечатаем, разных. Нашли из-за чего спорить. Лучше скажите, как мы всё это продавать станем? Разрешение на торговлю нам получить не нужно?

— Не нужно, — отмахнулась Чеся. — Мы, жители Славной улицы, даже налогов не платим. Блатные мы тут у них — блатнее некуда.

— Блатные… — горько вздохнула Бро, — а по фене ни-ни не смей. И матерок припрячь поглубже. — И столько тоски было в её голосе, что я тут же вспомнила о необходимости ещё раз наведаться к алконавту. То есть, к алкомагу.

Тьфу-ты! В магическую контору, чтобы денег на цензуру положить…

Но пока мы возились с открытками, пока решали, где на Славной выгоднее разместить точку с товаром (Выбор-то ого-го-го! Целых сто метров в длину и три в ширину!), да как вообще всё это будет проходить, пока решали, кто и из чего сделает нам прилавок (у нас у всех руки, как назло, не стой стороны росли, чтобы самим справиться с этой непосильной задачей), пока, когда стало ясно, что кандидатов на эту роль искать негде, орудовали молотком и пилой, приговаривая «глаза боятся, а руки делают», как-то внезапно наступила ночь.

На диван рухнула без сил и без каких-либо посторонних мыслей, почти сразу вырубилась, даже ни разу (здоровьем Брошки клянусь!) не вспомнив об Эларе и сне с его участием…

… Они сами обо мне вспомнили, и сон, и Элар, явились оба ближе к утру. Сон — тягучим маревом, Элар — лёгким, как крылья бабочки, поцелуем.

— Весь день про тебя не думал, — пожаловался он сиплым голосом, а я всхлипнула, уловив в нём перечные нотки возбуждения. — Ни разу не вспомнил даже.

— А я — да, — зачем-то призналась я. — Пару раз… Уйди, прошу, не мучай меня. Ты обещал же…

— Не могу, — жарко выдохнул. — Ты уходи, а я останусь. Сил нет. Третьи сутки не сплю… О двух вещах мечтаю: выспаться и тебя… ну…

— Ну-ну, — фыркнула я, млея и тая в его сильных руках, как мороженое на солнце.