– Открывайте, сволочи! Я нашел вас! Вы от меня уже никуда не денетесь!

С тем же успехом можно было кричать и колотить в каменный склон по соседству. Даже Игнат, бледный от напряжения, нацелился в сторону отступления, время от времени посматривая на радиометр. Это еще хорошо, что дозиметра ни у кого не было, – наверняка на нем бы уже высветился неутешительный приговор.

И вдруг металл под руками Змея подался назад, «попятился», как в испуге, открывая вход в темный провал под горой. Потеряв под руками опору, посредник от неожиданности повалился вперед, упал на одно колено, снова вскочил. Заорал, обернувшись к спутникам:

– Ну, что я говорил! Нас услышали! И вовремя – у меня уже кончалось терпение…

* * *

Не такого приема они ожидали. Уже целый час сидели на гладком полу в ослепительно белом помещении, в котором невозможно было открыть глаза, не прикрыв их ладонью. Сюда они попали, едва вошли в узкую щель чуть приоткрытых механических ворот, которые немедленно захлопнулись за ними, как мышеловка. За спиной опустилась белоснежная перегородка, вспыхнул свет. И вот они в ослепляющем кубе, в котором не спрятаться от пронизывающих лучей непривычного спектра. В воздухе висел острый запах озона.

И до сих пор не появились хозяева.

– Что это, черт возьми, происходит? – закрываясь ладонями, рычал Змей. – Я не переношу яркого света!

– Это пытка? Допрос? – Игнат озирался с подслеповатым прищуром. – Но где тогда вопросы? Эй, кто вы там! Чего вы добиваетесь?

Ответа не было.

– Что происходит, Бродяга? – Змей уже надвинул защитные очки с затемненными стеклами, но и они не спасали от пронизывающего света.

– А хрен его знает что происходит! – шумно сопя, отвечал Бродяга. Выглядел он плохо, его шатало. – Я никогда не был внутри – они выходили сами.

– А радиация снаружи?

– Они ее отключали.

– Что за чертовщина…

– Бродяга, что с тобой? – это уже Игнат.

Мерзляк потерял равновесие и повалился на связного. Его трясло. Он уже стянул с себя куртку, рубашку, обнажив жилистый тощий торс. Весь был потный, на теле неприятно проступила сеть сосудов. Он даже перестал щуриться, а только слепо таращился во все стороны.

– Эй! Ты слышишь? – Игнат потряс его за плечо. Прикрывшись ладонью от навязчивых лучей, поглядел на Змея. – Может, это радиация на него подействовала?

– Он просто перегрелся, – раздался новый голос – негромкий, но отчетливый и скрипучий. – Обитателям ледника тяжело проходить процедуру.

Не сразу стал ясен источник голоса: навязчивый свет не давал оглядеть помещение. Но вот в дальнем конце комнаты возникло темное пятно и стало приближаться, оформляясь в высокую угловатую фигуру в халате, наподобие медицинского, с укороченными, чуть ниже локтя рукавами – только совершенно черном. Такие же черные брюки, тонкие металлические браслеты на руках – но даже не это поражало в образе незнакомца.

Лицо. Оно было словно скроено из лоскутов и кусков разных лиц – так, если бы кто-то порезал несколько фотографий ножницами, а после принялся небрежно склеивать, не заботясь, кому принадлежит та или иная часть. Глаза тоже были разные, что создавало зловещий и странный эффект. Змей где-то слышал, что у собак породы хаски был такой взгляд – один оранжевый глаз, другой голубой, но вряд ли это было сравнимо. Человек был лыс, и его череп плотно обтягивала лоснящаяся пергаментная кожа. На лице его были какие-то татуировки, показавшиеся странно знакомыми.

Вид незнакомца поражал, вызывая паническое оцепенение.

– Ультрафиолет. Вы проходите лучевую дезинфекцию, – пояснил человек. – Любой пришедший снаружи приносит с собой заразу. А на территории Обители царит кристальная чистота.

– Спасибо за дополнительное облучение, – насмешливо отозвался Змей. – Теперь мы гарантированно сдохнем.

– Вы пройдете восстанавливающую терапию, – бесстрастно произнес человек. – А теперь следуйте за мной. Только оружие оставьте. Оно вам не понадобится.

Змей не привык подчиняться приказам. Даже псам Директории он предпочитал хамить и перечить, заставляя тех скорее применить силу, чем сломить его волю. Такова уж цена авторитета посредника. Но с этим типом он спорить не стал. Да и слишком устал за долгий путь, чтобы без особого смысла качать права. Тем более чутье подсказывало: угрожать этим людям бесполезно.

Ослепительно белую стену прорезал черный прямоугольник. Туда и прошли вслед за незнакомцем. Оказавшись в полутемном туннеле, Змей ощутил облегчение. За годы жизни в подземельях Карфагена он отвык от яркого света. Теперь он с интересом оглядывал стены, вдоль которых шли плотные пучки силовых кабелей.

– Зачем столько энергии? – спросил посредник. Не то чтобы это его действительно интересовало, но надо было «закинуть удочку» для общения. – И откуда? У вас есть реактор? Или внешний источник?

– Ты пришел сюда что-то вынюхивать? – не оборачиваясь, отозвался человек в черном.

– Всего лишь задать пару вопросов.

– А с чего ты взял, что найдешь здесь ответы?

– Честно говоря, у меня просто нет выбора.

– Хочешь сказать, это не твои вопросы?

– Это как посмотреть. Так можно задать первый?

Человек остановился, медленно повернулся к посреднику. Змей внутренне содрогнулся, снова увидев это жуткое лицо-конструктор. Человек произнес:

– Хорошо. Один вопрос.

– Почему вы открыли нам? Ведь сначала открывать не хотели.

– Вам? – Человек приподнял бровь – одну, так как второй у него просто не было. – Ты всегда говоришь о себе во множественном числе?

Змей недоверчиво улыбнулся. Наткнулся на бесстрастный взгляд собеседника. Медленно обернулся.

Коридор за спиной был пуст.

– Погодите… – пробормотал Змей. – А где мои товарищи? Мы же вместе шли.

– Мы открыли тебе. Не им.

– Не понимаю. – Змей беспомощно развел руками. – Вы всегда говорите загадками?

Человек коснулся своей щеки. До посредника дошло:

– Татуировка… Вроде бы моя на вашу похожа, так?

– Знаешь, что это означает? – Человека обвел рисунок на щеке зигзагообразным движением пальца.

– Молния… – не особо уверенно произнес Змей. – Я быстрый по молодости был, и погоняло соответствующее.

– Кто тебе сделал это?

– Даже не помню, – зачем-то соврал Змей. – Все как в тумане.

Хотя прекрасно помнил, как ему, сопливому еще пацану на побегушках у неприкасаемых, в качестве особого «респекта» набили клановый знак. Смысл которого примерно тот же, что у погон блюстителей: система распознавания свой-чужой. И предупреждение для каждого, кто оказался у него на пути. Татуху набивал старый, тощий как жердь мастер, на котором на самом живого места не было от замысловатых и страшных, как ядерная война, рисунков. Он не выпускал из гнилых зубов самокрутку, в которой дымилось какое-то адское зелье, и весь процесс жертва страдала не столько от боли под иглой с чернилами, сколько от этого ядовитого, разъедающего глаза дыма.