окинула его наметанным взглядом.

— Заснули? Ну-ну. Судя по вашему виду — с вечера. Берете пример с Лучинского?

Карпов смутился и даже покраснел.

— Господи, вы краснеть умеете! — поразилась Кристина.

— Вы сказали, у вас есть хорошие новости, — напомнил Геннадий Иванович.

— Так и есть. Но даже хорошие новости не стоит сообщать в дверях. Куда пойдем, в комнату или на кухню?

— На кух… Нет, в комнату, — Карпов вспомнил, что кухня до сих пор хранила следы вчерашнего кутежа.

Они вошли в комнату.

— Давайте присядем, — предложила Кристина. — Хотя долго сидеть вам не придется.

— Почему?

— Все же присядем.

Кристина опустилась в кресло перед телевизором. Карпов придвинул стул.

— Новость короткая, но очень хорошая. Мы вас отпускаем.

— Что?!

Геннадий Иванович не поверил своим ушам. Фраза, которую он так жаждал услышать вот уже шесть недель, была сказана столь будничным тоном…

— Отпускаете?.. Почему? — Лицо Карпова внезапно оживилось. — Меня… напечатали?!

— Пока нет. Но это уже не имеет значения. Олег Михайлович пришел к выводу, что ваши работы, особенно последний рассказ, дают право на свободу.

— Олег Михайлович? Но мы недавно разговаривали с ним, и он ничего…

— Окончательное решение было принято несколько минут назад после получения положительного заключения серьезного эксперта. И, поскольку я находилась поблизости, Олег Михайлович попросил меня зайти к вам. Хорошие новости нужно сообщать как можно быстрее и не по телефону. Вы свободны. Только не болтайте лишнего. Нигде, никому и никогда. Иначе…

— Да, я помню… — Геннадий Иванович все еще не мог поверить в услышанное. — Это правда? Вы меня не разыгрываете?

— Я похожа на человека с извращенным чувством юмора? Соберите вещи и возвращайтесь домой, когда захотите.

— Когда захочу? — Карпов вскочил со стула. — Господи! Да немедленно! Только переоденусь…

Он засуетился, принялся сдергивать с себя рубашку — и тут же вновь покраснел.

— Простите… Я сам не свой от ваших слов.

— Разумеется, — кивнула Кристина. — Не торопитесь. У меня внизу машина. Я вас подвезу.

Пока Карпов носился по квартире, она невольно гадала, как поступит Олег, когда все узнает. Но потом выкинула пустые мысли из головы. Какая разница? В конечном итоге он поймет.

Карпов наспех покидал барахло в дорожную сумку, с которой когда-то приехал в Жуковку. «Свободен! Свободен!» — пульсировало в голове. В унисон с этим билась еще одна горделивая мысль: «Меня оценили!» Серьезный эксперт! Перед компьютером Геннадий Иванович на секунду замер. Надо бы скопировать написанное начало романа…

«А, черт с ним!» — решил он. Задерживаться в квартире не хотелось ни на одну лишнюю секунду. Да и, признаться честно, две написанные страницы немногого стоили. Лучше начать заново в другой, куда более комфортной обстановке.

13.25

Сергеев шел по коридору, когда телефон в кармане исполнил мелодию из фильма «Крестный отец». Такой звонок мог последовать только из одного места. Олег Михайлович остановился и нажал кнопку соединения.

— Слушаю.

— Карпов только что покинул квартиру вместе с…

— Я понял.

Сергеев разъединился, не дослушав собеседника — и так было понятно, с кем именно ушел из квартиры литератор. Подобный вариант развития событий он предвидел и знал, как следует поступить, но надеялся, что Кристина не рискнет зайти настолько далеко. К тому же Олег Михайлович рассчитывал на действенность предупреждения, сделанного Карпову. Похоже, Крис оказалась изобретательной. Что ж, если она сделала такой ход, то не должна быть в обиде на ответный.

Сергеев набрал номер и произнес только одно слово:

— Выезжайте.

Глава шестнадцатая

10 июля

13.40

Ощущение безмерного счастья не отпускало Карпова и в машине. Геннадий Иванович смотрел на людей, идущих по тротуарам, витрины магазинов, дома… Все это мелькало перед ним, и все — до последней мелочи — было чудесным подарком. Выхваченная случайным взглядом девушка, которую он не знает и с которой никогда в жизни не встретится. Рекламный баннер, призывающий купить новый смартфон. Ему не нужен новый смартфон, у Карпова и старого-то не было, но зато теперь будет возможность купить, если вдруг захочется. Еще час назад об этом приходилось лишь мечтать, а сейчас впереди столько возможностей! И главная из них — строить жизнь согласно своим желаниям, а не чужой воле. Новую жизнь. Ведь жить по-старому не получится, да и ни к чему.

«Приеду домой — лягу спать, — подумал Геннадий Иванович. — Буду спать сутки, двое… Сколько захочу. А уже потом стану разбираться, кем я стал и кем буду».

Он вновь посмотрел в окно. Взгляд упал на билборд, приглашавший на концертную программу известного певца с претенциозным названием «Только я». Огромный плакат почему-то пробудил у Карпова легкое чувство тревоги. Он не понял, в чем тут дело, но тревожный колокольчик продолжал звенеть. Сам певец не мог вызвать у Геннадия Ивановича неприятных эмоций. Кое-какие его песни он иногда даже бубнил себе по нос. Плакат уже исчез из вида, а Карпов все гадал — чем же он его взволновал? И тут внезапно понял.

«Только я».

Эти слова произнес Сергеев во время недавнего телефонного разговора. Сначала предупредил о недопустимости нарушения условий договора, а потом добавил: «Что-либо изменить в них могу только я и никто иной».

Только он. Не Кристина. Но ведь она сослалась именно на его решение. Разве Кристина и Сергеев — не одно и то же?

«Только я».

А что, если не одно?

Карпову стало нехорошо. На лбу выступил пот. Наверное, так почувствовал себя профессор Плейшнер, когда впервые понял, что не заметил цветочный горшок на окне дома номер 9 по Блюмен-штрассе.

Между Кристиной и Сергеевым — близкие отношения, а это всегда чревато сюрпризами. И даже если они по-прежнему заодно…

«Не ты ли недавно думал, что тебя хотят подставить? Вот тебя и подставили. С ее помощью. Ты покинул квартиру без разрешения Сергеева. Сразу после того, как он тебя предупредил».

Карпов облизал пересохшие губы. Сияющий мир разлетелся вдребезги. Неужели все кончено? Вот так, таким вот подлым образом? Геннадий Иванович ощутил острую потребность немедленно выяснить истину.

— Кристина, — произнес он, как ему казалось, вполне беспечным голосом, — а почему Олег Михайлович все же не позвонил мне сам?

— Вам было бы приятнее получить свободу от него?