* * *

Инна не слышала, как открылась дверь. Она почувствовала это. А открыв глаза, увидела Ивана. Он шел к ней медленно, бесшумно. Ни одна паркетина не скрипнула под его весом. Хотя какой вес мог быть у приведения?

Инна могла бы испугаться, но для этого она была слишком пьяна. С поминального банкета она соскочила, но дома надралась в зюзю. Потихоньку, по капле, но в дрова.

И сейчас она под градусом, потому и муж покойный привиделся. А если это реальное приведение, то не страшно.

Да и не Иван это. Инна вдруг поняла, что перед ней стоит Римма. Но это ее почему-то не возмутило. Может, потому что Римма пристально смотрела ей в глаза.

— Похоронили меня сегодня, — сказала она голосом Ивана.

Инна зажмурилась, открыла глаза. Перед ней действительно стоял покойный муж.

— А я напилась как свинья. С горя. — Язык заплетался, но ее это ничуть не смущало.

— Какое горе? — удивился Иван. — У тебя счастье. Ты теперь богатая вдова.

— Я не хотела.

— Это все Леон?

— Ну, моя вина тоже есть.

Инна поняла, что оправдываться бесполезно. На том свете про живых известно все. Некрасов, конечно же, навел справки, прежде чем явиться к ней.

— А Зоя осталась ни с чем.

— Так не надо было подписывать.

— Я не ведал, что творю. Мной управляла Римма. Что она говорила, то я и делал.

— И мне она говорит…

— И ты делаешь?

— Делаю.

— А с Глебом зачем сегодня говорила?

— С Глебом?!

— На Леона его натравливала. Я своими ушами слышал.

Инна кивнула. Да, конечно, Иван мог все слышать. Он уже на кладбище в доску свой, и ему ничего не стоило подслушать их с Глебом разговор.

— Я не натравливала.

— Я слышал.

— Лучше бы ты дочку слушал. Она там с тобой разговаривала.

— О дочке потом.

— Почему это о дочке потом? — Инна удивленно глянула на Ивана.

Он должен просить ее за обиженную Зойку, а он грузит ее Леоном. И почему она только что видела Римму?

— Почему ты предала Леона? — Это был ее, Риммы, голос.

— Изыди! — Инна в панике нырнула под одеяло.

Римма опасна своим гипнотическим взглядом, нельзя, чтобы она смотрела в глаза. Нельзя, чтобы она вообще смотрела.

Инна накрылась с головой, чтобы не видеть ее и не слышать. Но Римма могла ударить ее канделябром. Инна испуганно сжалась. Но паники не было. Алкоголь тормозил реакции, этим и успокаивал.

А Римма ее не трогала. И даже ушла. Инна услышала, как за ней закрылась дверь, откинула одеяло. Но тут же вспыхнул свет, и она увидела Леона, который сидел в кресле между дверьми в ванную и гардеробную.

— Ты не ответила на вопрос, — сказал он, с насмешкой глядя на нее.

— Ты меня уже достал! — Инна выстрелила в него взглядом, но ему хоть бы хны.

— Почему ты меня предала?

— Не предавала я тебя. И с Глебом я не разговаривала.

— Ну да.

— Просто захотелось покурить.

— Раньше ты была в плюсе. А сейчас ты ушла в минус. Сейчас ты мне больше враг, чем друг. — Леон уже не улыбался. И взгляд острый, ледяной.

Только сейчас Инне стало по-настоящему страшно. Леон — самый настоящий злой гений в классическом понимании этого слова. Он сотворил для нее рай, из которого, судя по всему, собирался изгнать — в ад. Жаркое дыхание которого чувствуется уже сейчас.

А ведь еще совсем недавно все было нормально. Инна вышла на свободу, они отправились к нему на квартиру, зажгли там так, как будто и не было никакой Риммы. Но в тот же день все изменилось. Леон и Римма заявили на нее права, мало того, легли спать вместе. И сейчас они здесь — устанавливают, нет, укрепляют свои порядки. Инна должна чувствовать себя золушкой в своем собственном доме. В то время как принц спит с феей.

— И что это значит? — спросила она.

— За тобой нужен глаз да глаз.

— Я это уже поняла.

— Да ты не расстраивайся, не все так плохо, — надменно усмехнулся Леон. — Прислугой ты не обзавелась, охраны нет… Умная девочка, послушная. Возможно, я даже согрею твою остывшую постель.

— А Римма разрешит? — язвительно спросила Инна.

— Здесь все решаю я.

— Ну давай, начинай!

Она приняла соблазнительную позу, но Леон даже не шелохнулся.

— Не тебе решать, когда начинать, а когда заканчивать. Ни тебе, ни Римме…

— И ты мне не указывай, с кем встречаться, а с кем нет.

— Мне можно, я твой хозяин.

— Ну да!

— Ты можешь буксовать сколько хочешь. Но последнее слово останется за мной… И очень хорошо, что ты это понимаешь…

Леон неторопливо поднялся.

— Я запрещаю тебе выходить из дома, — с нахальной величественностью сказал он.

— С чего бы это? — возмутилась Инна.

— Я сказал! — Леон навалился на нее всей тяжестью своего взгляда.

И она поняла, что пора прикусить язык. Нельзя доводить этого козла до крайности, иначе последует наказание. Он ведь и ударить мог. К тому же с ним Римма…

— Ты меня поняла?

— Ну, хорошо… — Инна не опустила голову, но отвела в сторону взгляд.

— Завтра Радик подтянет людей, возьмет дом под охрану.

— Радик?

— А чем он плох?

Инна пожала плечами. Дело не в Радике, а в самом положении вещей. Не должен Леон командовать здесь, но увы.

— Из спальни не выходить, — сказал он.

— Почему это? — возмутилась Инна.

— Я сказал! — Он снова надавил на нее, и она потупила глаза.

Леон ушел, а Инна рухнула на кровать. Ну вот и все, она окончательно стала пленницей в своем доме. Именно для того и появилась сегодня Римма, чтобы окончательно сломить ее сопротивление. Устроила самый настоящий спиритический сеанс. И ведь смогла сделать это, потому что самый настоящий уникум. От которого нет спасения. Завтра Римма заставит Инну отказаться от наследства, и все…

Инна вспомнила, как подготавливала Ивана к первой встрече с Риммой. Что там было в порошке, который она подсыпала в чай, непонятно, но на кладбище Некрасов отправился слегка не в себе. И язык не заплетался, и на ногах держался крепко, но выглядел он слегка пьяным. И ее встреча с Риммой прошла под алкогольным градусом. Да и сейчас Инна порядком подшофе. Что, если алкоголь служит своего рода катализатором для ее гипноза? Может, на трезвую голову Римма не опасна?