Девон и Хизер подходят к кассе, за которой стоит другой эльф. Теперь мы садимся к Санте на колени. Калеб достает из кармана фиолетовую расческу и несколько раз проводит по волосам.

Девушка-фотограф в костюме эльфа покашливает.

— Готовы?

— Извините, — говорю я и смотрю в объектив.

Девушка-эльф делает несколько фотографий. Сначала мы корчим рожи, но потом усаживаемся удобнее и обнимаем Санту за плечи. Человек в костюме Санты, неунывающий весельчак, подыгрывает нам. Он даже хохочет перед каждым щелчком камеры — хо, хо, хо!

— Мы, наверное, тяжелые, извините, — говорю я.

— Зато вы не орете и не писаете в штаны, — отвечает он. — Это уже большой плюс.

Мы встаем с его колен, и Санта вручает нам по леденцу в обертке. У кассы мы разглядываем на мониторе наши фотографии. Выбираем ту, где обнимаем Санту. Калеб заказывает мне и себе по одной. Пока фотографии распечатывают, он просит сделать ему еще и фотобрелок.

— Ты серьезно? — изумляюсь я. — Будешь ездить на своем крутом мачо-фургоне с фотографией Санты на брелоке?

— Во-первых, это наша фотография с Сантой, — отвечает он. — Во-вторых, это фиолетовый фургон, и ты первая, кто назвал его «мачо».

На выходе из пряничного домика нас ждут Хизер и Девон. Рука Девона обвивает плечи моей подруги. Они зовут нас перекусить, и мы с Калебом следуем за ними.

Калеб не видит ничего, увлеченный тем, что вставляет фотографию в брелок, и мне приходится вести его за руку. Он настолько поглощен этим, что чуть не натыкается на прохожего, но мне удается предотвратить столкновение. Но тут я сама невольно засматриваюсь на ловкие и аккуратные движения его пальцев, думаю о том, что теперь он будет видеть меня каждый день, и мы налетаем на какого-то парня.

Тот роняет телефон.

— О, Калеб, извини.

— Ничего страшного.

Мы идем дальше, а Девон шепчет:

— Он и по школе ходит, уткнувшись в телефон. Смотрел бы для разнообразия и по сторонам, что ли?

— Ты серьезно? — ахает Хизер. — Кто бы говорил.

Девон заслоняется рукой, как щитом.

— Я пошутил!

— Он переписывается с Даниэль, — замечает Калеб. — Увидел ее имя на экране.

— Они до сих пор вместе? — Хизер посвящает меня в суть дела. — Даниэль из Теннесси. Они познакомились летом в театральном лагере и влюбились друг в друга по уши.

— Ну, это ненадолго, — отвечаю я.

Калеб хмурится, и я вздрагиваю, тут же пожалев о своих словах. Я крепче сжимаю его руку, но он смотрит прямо перед собой. Мне ужасно неловко, но он же не считает, что у отношений на расстоянии может быть будущее? Или считает?

Нас с Калебом может ждать только один конец: мы оба будем страдать. И я даже могу назвать дату, когда это произойдет. Чем дальше зайдут наши отношения, тем больнее будет расставание.

Тогда что я здесь делаю?

Я останавливаюсь.

— Знаете, мне вообще-то пора на работу.

Хизер подходит ко мне. Она догадывается, что происходит.

— Сьерра…

Калеб и Девон тоже останавливаются, но Калеб не смотрит мне в глаза.

— Я совсем мало помогаю родителям, — говорю я. — И живот что-то разболелся…

— Хочешь мы отвезем тебя домой? — предлагает Девон.

— Я ее провожу, — говорит Калеб. — У меня тоже аппетит пропал.

Почти все полчаса по дороге до елочного базара мы молчим. Калеб наверняка догадывается, что ничего у меня не болит, и потому ни разу не спрашивает, как я себя чувствую. Но когда мы подходим к конторе, у меня действительно начинает болеть живот. Зря я это ляпнула.

— Кажется, эта история с моей сестрой беспокоит тебя намного больше, чем ты показываешь, — говорит он.

— Дело вовсе не в этом. — Я останавливаюсь и беру его за руку. — Калеб, я не из тех, кто стал бы ставить тебе в вину прошлые грехи.

Он проводит рукой по волосам.

— Тогда почему ты это сказала? Про отношения на расстоянии?

Я собираюсь с духом.

— А ты правда думаешь, что у них что-то получится? Не хочу показаться циничной, но у них разная жизнь, разные друзья, они живут в разных штатах! С самого начала все против них!

— То есть против нас, — поправляет он.

Я отпускаю его руку и отворачиваюсь.

— Я был знаком с этим парнем еще до того, как он встретил Даниэль, и я рад, что они вместе. Да, это неудобно, они не видятся каждый день и не ходят на танцы, зато постоянно разговаривают. — Он замолкает и на мгновение прищуривается. — Не думал, что ты такая пессимистка.

Пессимистка? Я начинаю закипать.

— Это доказывает, что мы знакомы совсем недавно.

— Недавно, — кивает он, — но я успел достаточно хорошо тебя узнать.

— Неужели? — у меня не получается скрыть сарказм.

— Да, на их пути возникло препятствие, но они стараются его преодолеть, — продолжает Калеб. — Наверняка они знают друг друга лучше многих пар. По-твоему, им нужно зациклиться на единственной трудности?

Я таращусь на него.

— Ты серьезно? И это говорит человек, который не встречается с девчонками, потому что не хочет рассказывать им о своем прошлом? И кто после этого зацикливается на единственной трудности?

Он закипает:

— Я этого не говорил. Я сказал, что ни с кем не был так долго, чтобы возникло желание раскапывать эту историю. Но с тобой оно возникло. Потому что ты заслуживаешь объяснений. Я точно знаю.

От услышанного у меня начинает кружиться голова.

— Серьезно? Значит, ты не считаешь, что наши отношения обречены?

Его глаза горят.

— Нет. — Его взгляд становится теплее, и он нежно и искренне улыбается мне. — Сьерра, ради тебя я даже причесался!

Я опускаю голову и смеюсь, а потом убираю волосы назад.

Он проводит пальцем по моей щеке. Я поднимаю голову и замираю.

— В выходные приезжает моя сестра. — Кажется, он нервничает. — Хочу тебя с ней познакомить. И с мамой. Хочешь?

Заглядываю ему в глаза и отвечаю «да». И мне кажется, что одним этим словом я отвечаю на сотни вопросов, которые ему больше не нужно задавать.

В трейлере я падаю на кровать. Ставлю на столик наш портрет с Сантой, кладу голову на подушку из свитера и рассматриваю фото.

Потом встаю на колени и подношу фотографию к рамкам с портретами подруг. Сначала «показываю» ее Элизабет. И спрашиваю, подражая ее голосу: