Однако, всё шло своим чередом, и сила Дексарда постепенно пробуждалась. Человеческие ресурсы находились в приоритете, и призыв на войну коснулся почти всех, кто мог хоть как-то помочь. В том числе и Пьера.

***

— Куда ты собрался?! — взвизгнула бабушка, наблюдая за тем, как Пьер осматривает вещмешок, сшитый из грубой зеленоватой ткани. Юноша проверил его на наличие дырок и весьма обрадовался, поняв, что их нет. Милена стояла рядом, не в силах вымолвить и слова. Её надежды на взаимную любовь рушились, светлый образ Пьера исчезал, и без него у девицы могла остаться лишь постылая жизнь рядом с вечно недовольно старухой.

«Лучше умереть», — подумала девушка и ужаснулась своим мыслям.

— Так это… Призыв, — пожав плечами, ответил юноша. — Увильнуть нельзя, иначе каторга.

— Ишь ты, — бабушка нахально рассмеялась. — А ты прям испужался!

«Проклятая старуха, — подумал Пьер. — Ну как тебе объяснить, что приелась мне здешняя жизнь. Надоело!».

Действительно, за какое-то время, в душе Пьера всё перевернулось. Не так давно он благодарил судьбу за то, что она подарила ему это место, позволила осесть и зажить, как живут люди, но не теперь. Юноша много думал и понял, что на протяжении всей жизни, его перегоняла с место на место какая-то неведомая сила. И не важно, было ли ему хорошо или нет, она всегда влекла его дальше, вперёд и вперёд, не позволяя удержаться где-либо дольше, чем на два-три года. Вот и сейчас, случилась то же.

Ощутив, что ещё немного и рай, в который он поверил, может стать иллюзией и наскучить ему, Пьер заставил себя полюбить его ещё больше, но проклятая перелётная натура не поддалась. Она поселила в его разуме сомнения, и, в конце концов, природная чистота, деревенская благодать, которые последний год парень славил и воспевал, стали для него безразличны и пусты. Ведь он добился их, и его внутренний взор устремился к иным далям. Перед ним возник новый притягательный образ: героическое сражение на поле битвы, раны и возможно, смерть.

Увидев новый путь, он не пожелал остановиться, а очертя голову ринулся вперёд.

«Всё равно хотел умереть, зачем же откладывать. Рух, конечно милое местечко, но всю жизнь прожить здесь, пусть и в достатке, явно не моё. Как странно…» — так думал парень, готовясь вступить в ряды новобранцев. Он не слушал старуху, не обращал внимания на несчастную Милену, словно не было последнего года, не было общих вечеров, неурядиц и радостей, ночи, проведённой с Миленой, словно не существовало ничего, что могло его связывать с этими людьми.

— Простите, — сказал он, заставив женщин вздрогнуть. Они поняли, что в этом простом, но важном слове, сорвавшемся с уст Пьера, не было и грамма искренности.

Парень не заметил их реакции и продолжал собирать вещи, укладывать в сумку яйца, солёное мясо, в бумажных обёртках, тёплую одежду и ещё некоторые предметы, которые могут пригодиться на первых порах. Он не задумывался о том, что может не вернуться, не переживал о том, что может случиться с ним в будущем. Юноша целиком отдался неизвестной силе, сущности вечного странника, не имевшего привязанности, любви, не желающего жить, как все люди. Потому парень выглядел решительным и не останавливал сборы ни на минуту.

Наконец, всё было готово. Окинув взглядом кухню, юноша сел на лавку и закрыл глаза. Милена и бабушка сели рядом, молчаливые, убитые неожиданной новостью. В этот момент старуха хотела кричать от злости, но понимала, что это бессмысленно. Милена же подавляла слёзы и не смотрела на парня. Она знала, лишь один взгляд, и она потеряет самообладание. Горе застилало взор, душа её обливалась кровью, но девушка ничего не предпринимала, твёрдо решив утопиться, как только их гость отбудет. Пьер же, казалось, ничего не замечал.

В полдень он ушёл.

Ⅱ

Алекса приподнялась и со страхом взглянула на брата: его лицо, взгляд, жесты — всё было наполнено решительностью, безумной отвагой. Светловолосый мужчина улыбнулся, он знал, что его слова произведут эффект: в конце концов, не каждый день родной брат собирается податься в армию.

— Папа знает? — тихо спросила девушка. Адел помрачнел.

— Прошу, не тревожься. Он дал мне своё благословение… Жаль, маменька не может оставить свой эгоизм и поступить так же, — сказал он, собираясь выйти из комнаты, но сестра всхлипнула, не позволив ему ступить и шага. Вновь взглянув на неё, он ощутил страшную тоску, словно шёл на верную гибель. Больная сестра продолжала лежать на кровати и пыталась подняться, напрягая тонкие слабые руки. Это зрелище было невыносимо, но ещё более невыносимо было осознавать, что его решение, принятое не за одну ночь раздумий, могло причинить вред родному человеку.

— Зачем тебе уходить? — произнесла Алекса, и её брат сорвался. С силой грохнув кулаком по письменному столу, он в бешенстве выкрикнул:

— Оставь меня! Оставь в покое! Разве ты можешь понять, что я чувствую, хороня себя здесь, пока остальные поступают в корпуса и идут сражаться за Дексард? Нет, не можешь! Мне известно всё, что ты скажешь, но поверь, я считаю новую войну единственным верным ходом. Арпсохор — гигантская страна, и если от неё что-то отделится, никто не пострадает!

Девушка вздохнула. Перестав двигаться, она рухнула на подушки и молча уставилась в потолок. Секунду спустя, она краем глаза заметила ненавистное кресло, стоявшее рядом на сверкающих колёсах, и заплакала — безмолвно, сдавленно, горько.

— Но ведь тебя это не касается, — прошептала она. — Ты не обязан оставлять нас, ты не такой…

— Я докажу, что живу не просто так… В академии ко мне относятся с презрением, говорят, я сын богатых родителей и не способен помочь. Сволочи! Я докажу им, я силой ворвусь в Арпсохор, даже если это станет последним, что я сделаю в этой жизни.

Он стиснул зубы и вышел прочь. Алекса вновь зарыдала и что-то выкрикнула, будто желая привлечь внимание, но её брат не вернулся. Пройдя коридор первого этажа, светловолосый мужчина, облачённый в чёрную рубашку и брюки, вдруг остановился и задумался.

«В конце концов, я достаточно взрослый, чтобы принимать решения. Ничего ужасного не случится. Я просто выполню свой долг и вернусь. Надеюсь, так и будет… А сейчас прощайте…»

Ⅲ

Леон очнулся ото сна ранним утром. Скоро умывшись и позавтракав, он облачился в служебную форму и вышел из дома. Пространство вокруг оказалось завлечено густым туманом, так что, только хорошо приглядевшись, мужчина сумел различить очертания автомобиля, проступавшие сквозь дымку неясным пятном. Ступив на бетонную дорожку и