заметал следы, а когда стало ясно, что Император отдаст приказ о его поимке, ты решил сбить этих детей со следа, чтобы учёный-предатель сумел благополучно избежать заслуженной кары. Так или нет?

Тут Бройм побледнел, потупился и, едва шевеля языком, произнёс:

— Не понимаю, о чём вы…

Он почувствовал недовольные взгляды эовинов, которых недавно пытался обмануть, и окончательно понял, что его ложь раскрыта. Тито фон Райэлл улыбнулся, подошёл к мужчине и, словно издеваясь, слегка похлопал его по плечу:

— Зачем же расстраиваться? Всё в этом мире внезапно: любовь, смерть, ложь. Порой, события настигают нас неожиданно, как гром, как страшный диагноз; мы ничего не можем поделать, не можем воспротивиться, а потому нам остаётся лишь одно: смириться. Разве ты не согласен?

Николас молчал. Леон, Невелис и Эдер стояли оцепеневшие, боясь лишний раз шевельнуться. Они поняли, что сейчас их судьба, как и судьба Бройма, находится в руках Тито, а потому старались не нервировать его. Через минуту старик сказал что-то ещё Николасу и обернулся к эовинам.

— Что же до вас… Вам стало известно кое-что, что знать вы не должны. Конечно, я могу тотчас послать за Ключником и избавиться от вас, однако…

Старик взял страшную паузу.

— Однако, — продолжил он, — я думаю, вам можно дать шанс.

Он посмотрел на бледные лица служащих «Клингенрайс» и самодовольно осклабился, поняв, что добился требуемого результата. Девушка и двое мужчин слушали его с благоговением, не в силах оторвать глаз от сухого цвета пепла лица фон Райэлла. Для пущей важности старик неторопливо прошёлся по комнате, обернулся и жестом приказал эовинам сесть. Они повиновались.

— Я дам вам верные данные, полученные из тайной переписки господина Бройма, и вы найдёте Раапхорста. Найдёте и приведёте, целого и невредимого. Он нужен нам живым. Ясно?

Последовало три кивка.

— Отлично, — фон Райэлл сощурился. — Сотрудничать со мной в ваших интересах, а о предателе я позабочусь. Думаю, Император будет доволен, узнав, что ты, Бройм, был в сговоре с госпожой Атерклефер.

Старик строго посмотрел на сослуживцев.

— А вы… — он поднял указательный палец. — Чтобы слова не проронили о том, что сегодня увидели и услышали, иначе Ключника не миновать. Ведь вы не счастливчик Раапхорст, на котором нет печати. Лишь дайте повод, и от вас не останется и следа. Только представьте, какие муки испытывает человек, раздирая себя на части? Намёк понятен? Ведь так?

— Да, — ответил Эдер, — нам всё понятно.

— Тогда идите. Завтра в это же время вы явитесь ко мне для получения инструкций. Столицу покинете послезавтра. Если успеете перехватить Раапхорста до того, как он пересечёт границу, получите награду. Если же нет… Что ж, придётся продолжить поиски в Арпсохоре. Но, надеюсь, вернуться с пустыми руками вы не посмеете. Да?

— Да, — на этот раз отозвался Леон. Невелис была напугана и лишь кратко кивала, потому отвечать приходилось её старшим сослуживцам.

— Отлично, ступайте, — приказал Райэлл, и эовины удалились.

Оказавшись за пределами кабинета и закрыв дверь, они выдохнули и в совершенной тишине зашагали по коридорам. Они молчали, не переставая думать о случившемся, о Тито, о предательстве Бройма, о его судьбе. В холле они распрощались, не в силах оставаться более во дворце.

Ⅳ

— Адел Фриншлайт. Это вы-с? — поинтересовался щуплый мужчина, сидевший за массивным письменным столом. Адел кивнул и хотел сказать что-то ещё, но сдержался: слишком уж весело смотрели на него. Он был единственный действительный офицер, явившийся сегодня в пункт мобилизации, остальные — всё добровольцы, уличные парни, не получившие в жизни и малейшего образования. Словом, голодрань. Конечно, они посмеивались над молодым мужчиной — сытым, сильным, в красивой форме, но за смехом этим скрывалась зависть.

— Ты глянь, — сказал рыжий парень с веснушчатым перебитым носом, обращаясь к рядом сидящему нагловатого вида детине. — Дворяне. Нам с тобой не чета. Интересно, что он забыл здесь? Такому бы с остальными офицерами на колёсах на фронт добираться. Эх, вдарить бы по его сытой роже!

— Вдарить! — глухо поддакнул детина и с искренней ненавистью посмотрел на чёрную спину Фриншлайта через щель, образовавшуюся между дверью и обшарпанным дверным косяком. Однако, Адел ничего не слышал, полностью погрузившись в разговор с человеком, осуществляющим приём и запись.

— У врача были? — негромко спросил тот.

— Да, — ответил Фриншлайт.

— Всё в порядке?

— В порядке.

— Документы? — снова поинтересовался щуплый и провёл пальцами по своим рыжеватым колючим усам.

— Перед вами, — Адел ткнул пальцем в небольшую картонную папку, лежавшую на столе.

— Ну-ка, проверим-с, — усатый потёр ладони, словно предвкушая нечто приятное от работы с документами. Приступив, он очень долго переворачивал страницы, что-то разглядывал, кряхтел и щурился, словно силясь понять содержимое бумаг.

— Академию закончили? — подозрительно спросил он.

— Последний курс, — сказал Адел, и тотчас пояснил. — Не могу сидеть за партой, когда стране нужна помощь. Пусть другие сидят.

— А родители не против? А то по-разному бывает-с…

— Им всё известно, — резко отозвался Адел, нисколько не стесняясь своего тона.

— Тогда позвольте спросить, — не унимался усатый, — отчего вы явились именно сюда? Ведь для вас существуют специальные условия. Офицерам не пристало отправляться на фронт вместе с рядовыми солдатами, причём не обученными и, как бы это сказать… Дикими… Объясните, пожалуйста.

Фриншлайт помедлил секунду и, невзирая на то, что едва ли верил в то, что собирался сказать, произнёс голосом, полным уверенности и гордости:

— Оставьте эти глупости! Никто не может запретить мне лучше узнать простых солдат. Только представьте, таких, как они, в армии крайне много. Почти все они терпеть не могут командный состав, высшее руководство и армию как таковую. Для них призыв равносилен каторге, и потому происходит сопротивление. Это плохо, как вы и сами понимаете, а потому нам будет только на руку, если я смогу стать одним из них. Понимаете, изнутри хаосом гораздо проще управлять, в то время как снаружи — практически невозможно.

Щуплый с удивлением посмотрел на Адела, почесал затылок и сказал:

— Похвально, молодой человек, похвально. Очень интересные мысли. Что ж, значит, я утверждаю вас. Конечно, о первом эшелоне и думать нечего, но вот о втором, пожалуй…

Он взял перьевую ручку и быстро нацарапал на пожелтевшем листе бумаги номера армии, дивизии и полка. Чуть ниже он набросал список фамилий командного состава, а справа от каждой из них — звание. Вручив бумагу Фриншлайту, мужчина пояснил:

— Вам необходимо это запомнить, чтобы потом лучше ориентироваться. Отправляетесь сегодня вечером. Полагаю, вещи вы собрали? Если нет, не страшно. Всем солдатам, а офицером, в частности, выдается всё необходимое. С голыми руками воевать не пошлём, не беспокойтесь.