— И что? — повторил Оттар.

Эдвин попросил прощения за то, что они побеспокоили шкипера в такую рань.

— Эти прекрасные молодые женщины, — сказал он, указывая на Эдит и Сольвейг, — рассказали нам, что вы направляетесь в Киев.

Эдит взяла Оттара за руку и пояснила:

— Мы встретили их на рынке.

— Прекрасные молодые женщины, — откликнулся Оттар. — Их при мне еще никто так не называл. Недозрелая девица, пустившаяся в необдуманный путь, и рабыня.

— Англичанка, — твердо возразил Эдвин.

— Давай поживее, — поторопил его шкипер.

— Вы можете подвезти нас?

— Подвезти вас… — медленно повторил тот.

— У вас найдется для нас местечко?

— Все здесь оказались не просто так, — откликнулся Оттар. — Кто-то гребет, кто-то направляет судно, кто-то стряпает…

— Мы не гребцы, не кормчие, не кузнецы и не кашевары. Мы с Синеусом знаем толк в словах.

— В словах, значит, — откликнулся Оттар без особого восторга.

— Мой спутник умеет петь хвалебные стихи.

— Прославляющие викингов?

Эдвин улыбнулся:

— За плату. А я… Я могу помочь в ваших планах.

— Слова, слова, слова, — проворчал Рыжий Оттар. — На одних словах далеко не уедешь.

— Но ведь это неправда, — любезно возразил Эдвин. — Слова — это мосты. Они помогают нам договариваться, спорить, молиться, размышлять. Мы понимаем друг друга, пишем завещания и письма. И товары продаются тоже при помощи слов.

— Так что же вы делаете?

— Я? Я продаю слова.

— Соглядатай? Вот ты кто таков?

Эдвин помедлил с ответом.

— Я посредник.

— Чем ты заплатишь мне?

— Я знаю людей в Киеве. Людей, которые будут тебе полезны.

Шкипер упер руки в бока:

— Слова, опять слова! За обещания у меня ничего не купишь.

Он повернулся и оглядел свою команду. Лица всех, за исключением двух прекрасных молодых женщин и Одиндисы, которая таращилась на Синеуса, были мрачны и подозрительны.

— Я выражаю волю своих спутников, — осторожно сказал Оттар Эдвину. — И если коротко, мой ответ — нет. Может, вы бы чем и пригодились, но рисковать я не стану. Чтобы команде сдружиться, должно пройти время. Если я возьму вас на борт, придется начинать все сначала.

Эдвин сжал губы и покачал головой.

— И так или иначе, — продолжал Оттар, — все считают, что одного англичанина на корабле вполне хватает.

— Только не я, — мелодично отозвалась Эдит.

— Мы еще встретимся, — сказал Эдвин Рыжему Оттару. — Желаем вам приятного путешествия.

Когда все набили животы и посетили отхожее место в конце причала, на борт взошел Михран. Рыжий Оттар приказал всем рассесться на сундуках и послушать, что расскажет им проводник о грядущем пути.

Михран взобрался на груду шкур в трюме, а Бард и Брита устроились у его ног.

— Слушать все! — воззвал он, подняв вверх руки, и, радостно улыбаясь, закрутил себе усы. — Мы идем вместе в брюхо Гардарики! Туда, где все очень странное и не всегда такое, каким кажется. Когда вы вернетесь, вы будете другими.

Брита уставилась на Михрана:

— Что ты имеешь в виду?

— Мы поменяем облик? — спросил Бард.

— Как девушка, которая превратилась в рыбу? — добавила Брита.

Михран нагнулся с улыбкой и вынул из чумазой Бритиной ручки толстый ломоть черного хлеба.

— Видишь? — спросил он. — Какой хороший хлеб.

Проводник сжал его, и, когда раскрыл ладонь, ломоть исчез. Затем он снова загнул пальцы, открыл — и вот уже на руке его покоится черный лебедь из хлеба.

У Бриты отвисла челюсть.

— Как ты сделал это?

Михран пожал плечами. Его глаза мерцали, словно темные звезды. Он отдал лебедя девочке.

— Сначала мы будем идти на веслах, — поведал он команде. — Мы целый день будем вести это судно против течений. Медленная работа. Тяжелая работа. Наш медленный путь будут охранять крепости.

— Да пребудут с нами боги, — сказал Рыжий Оттар. — И да защитят они нас — и мое судно.

Слоти перекрестился.

— Мокошь! Да пребудет она с нами, — воззвал Михран.

— Кто? — переспросила Одиндиса.

— Богиня, — пояснил ей Михран. — Мать сыра земля. Мы будем проезжать между ее берегов. И Владыка вод пусть тоже будет с нами.

— Владыка вод, — повторила Одиндиса.

— Так его называют русы, — объяснил Михран. — У каждой реки есть свой владыка.

— Так какому богу нам доверять? — спросил Торстен.

— Чем их больше, тем лучше, — ответил Рыжий Оттар. — Они все нам пригодятся.

— Сегодня первый день мая, — напомнил армянин. — Первое торговое поселение, которое повстречаем, — это Дубовики, а первый город — Хольмгард. Туда семь дней пути.

— А сколько дней до Киева? — поинтересовалась Сольвейг.

— Двадцать три по воде и три по суше. И три дня отдыха.

— Что за дни по суше? — спросила девушка. — Они для торговли?

— Нет, вы будете торговать по вечерам на остановках. Дни на суше — это волок.

— Что это такое?

Михран принялся толкать перед собой воздух, да так усердно, что опрокинулся на груду шкур.

— Толкать! — со смехом выкрикнул он, все еще стоя на коленях, потер руки и с трудом поднялся. — Ты увидеть! — жизнерадостно пообещал проводник.

Когда Торстен отвязал лодку, портовые гребцы веслами оттолкнули ее подальше от берега. Вся команда радостно загудела, а булгары на борту своей бочкоподобной лодки принялись махать руками. Сольвейг почувствовала, что ею овладевает воодушевление.

— Смотри! — обратилась она к Эдит, которая сидела напротив. — Какие ярко-желтые берега.

— Шафран, — отозвалась та. — Или флаги.

— Цвет светлых надежд. Но я так хотела бы, чтобы Эдвин и Синеус…

— И я, — сказала Эдит.

Налегая на весло, Сольвейг ощутила, как об ее правую руку ударяется что-то в кармане накидки.

«Моя бусина. Мне нужно смастерить кожаный шнурок для нее. И носить на шее. Тогда ее увидит Вигот. Если это он украл бусину, то пропажа скрамасакса — это тоже его рук дело».

А Рыжий Оттар размышлял о своем кормчем и о кузнеце. Позже в тот же день он зажал обоих в углу и пригрозил:

— Если бы я еще в Сигтуне знал то, о чем сейчас догадываюсь, ни один из вас не ступил бы на борт моего корабля. Вижу, между вами пролегла какая-то тень, но первый долг каждого из присутствующих — чтить своих спутников. Если хоть один из вас не будет сидеть смирно, вы оба мне за это заплатите.