— Это он тебя тут так подбадривал?

— Я ему ничего не сказала про пистолет.

— И слава богу.

— Слушай, Анюта, мне кажется, лучше поскорее избавитьсяот него.

— Как? Господи, это безнадега… Куда ты его денешь — выбросишьв реку? А вдруг милиция уже следит за тобой? Оружие выловят, но ты уже никогдане отмажешься. То же самое будет, если ты попытаешься припрятать его в любомдругом месте.

— Но какой же выход?

— Ты можешь просто носить его с собой.

— С ума сошла? Меня тошнит от страха, как только я онем подумаю. А все время иметь его при себе… — Она обреченно махнула рукой.

— Может быть, посоветоваться с Денисом? — вслухподумала Анна.

— Ни в коем случае! Ты сама сказала, он темная лошадка.То, что он преподает карате каким-то засекреченным личностям, еще нехарактеризует его как человека порядочного.

И потом. Многое ли вас связывает?

— Почти ничего, — потупилась Анна. —Блицроман.

— Карабасовская отрыжка, — Саша села на стул исжала голову ладонями. — Думай, голова, думай. Так ты считаешь, за нашимсалоном следят? Милиция уже сидит у меня на хвосте?

— Я понятия не имею. Но, полагаю, что в связи сзаинтересованностью Кускова этого исключить никак нельзя. Кроме того, все триубитые женщины побывали в «Триаде». Ты же помнишь, как этот следователь до насдокапывался? И они наверняка уже знают, что ты знакома с Анисимовым и дажевстречалась с ним…

На несколько минут обе замолчали, потом Саша внезапновоскликнула:

— Послушай, у меня идея! Ведь выход из нашего салонанаходится в обычном подъезде.

— Ну и что? Собираешься уходить чердаками, какВалентине от поклонниц?

— Да нет же, нет. Не стану я лазить по чердакам! Мыведь в конце концов имидж-салон.

— Ну?

— Вот и создай мне какой-нибудь другой имидж. Такой,чтобы меня не узнали менты.

Я выйду из подъезда так, будто я в нем живу. Сечешь?Оторвусь от наблюдения, избавлюсь от пистолета, вернусь и снова переоденусь.Тот, кто следит за салоном, даже не узнает, что я выходила.

— А что, это мысль, — пробормотала Анна и, склонивголову к плечу, критически взглянула на подругу. — Так кого из тебясделать? Бодрую старушку?

* * *

Саша вышла из подъезда и, стараясь не озираться по сторонам,неторопливо спустилась по ступенькам, помахивая портфелем. Анна одела ее вунылую серую юбку до полу и бесформенную трикотажную хламиду, нахлобучила наголову седоватый парк, скрутив его старушечьим узлом, лицо замазала темнойкрем-пудрой, положила под глазами серые тени. Даже очки нашла. Очки былинастоящие, но не слишком сильные, в них вполне можно было ориентироваться впространстве. Так что вместо жизнерадостной Саши Еланской на улицу вышлаосновательно побитая жизнью женщина в летах.

Вроде бы в их дворе нет ничего подозрительного — ни машинысо скучающим шофером, ни беспечного курильщика на скамейке.

Наверное, она преувеличила степень своей важности — никто заней не следит, никакой милиции она даром не нужна. Вероятно, не такие тамработают легковерные товарищи, чтобы подозревать ни в чем не повинную Сашу вовсех смертных грехах. Может быть, и убийца за ней не гоняется? А все,случившееся накануне, — нелепая случайность?

Тем не менее именно в ее портфеле лежит пистолет.Лихорадочное желание избавиться от страшной вещи буквально распирало Сашу. Наоживленном перекрестке, где не было светофора, она остановилась: глаза началислезиться, и ей пришлось на время снять очки. Она стояла и моргала, словносова, не рискуя перебегать шоссе, пока зрение не восстановится.

Но тут к ней неожиданно подошел молодой человек летвосемнадцати и сказал:

— Бабушка, вам что, на другую сторону?

— На другую, — кивнула Саша, не зная, какреагировать на «бабушку» — смертельно оскорбиться или порадоваться, что она такклассно замаскировалась.

— Так давайте я вас переведу!

— Переведи, сынок, — пробормотала Саша и вцепиласьв подставленный локоть.

«С ума можно сойти! — подумала она, торопливо семенярядом с неожиданно нарисовавшимся тимуровцем. — А еще говорят, молодежьиспортилась!»

— Спасибо тебе, дружок! — дребезжащим голосомпоблагодарила Саша, оказавшись на другой стороне улицы. — Дай тебе богздоровья!

— И вам, бабушка! — во весь рот улыбнулсятимуровец и потряс Сашу за обе руки. В правой у нее был портфель, а на левомплече висела видавшая виды сумка с кошельком.

— Попробуй догони, карга!

Пальцы тимуровца захватили ремешок сумки, последовал рывоки… Негодяй понесся по улице, прижав свою добычу к груди.

— А ну, стой! — что есть силы закричалаСаша. — Стой, кому говорят! Гайдаровец хренов!

Люди, бывшие свидетелями происшествия, остановились,принялись галдеть и громко возмущаться.

— Какой ужас! Среди бела дня! На глазах у милиции!

Воришка улепетывал во все лопатки.

— Думаешь, умнее всех? — злорадно крикнула Сашаему в спину, подобрала юбку и бросилась в погоню. Да так, что только ветер вушах засвистел.

— Во бабка дает! — с радостным удивлениемвоскликнул какой-то гражданин и даже всплеснул руками.

— Что тут случилось? — К столпившимся людямподошел милиционер с суровым лицом.

— Какая-то старуха погналась за молодым человеком, —взахлеб принялась рассказывать пышная дама, которая ничего толком неразглядела, но очень хотела побыть в центре внимания.

— Зачем? — допытывался страж порядка.

— Говорит, пока не перебьем всех гайдаровцев, ничегохорошего в стране не будет!

— Правильно! — крикнула какая-то бабка, лязгнуввставной челюстью. — Гайдара — в Бутырку, Чубайса — в Сибирь!

— Слушай, ты, мусор истории, — сказал какой-то«бычок», надвигаясь на нее молодой тушей. — Замерзни!

Милиционер заволновался:

— Граждане, немедленно разойдитесь!

— Смотрите-ка, такой молодой, а за коммунистов.

— Да что вы несете? — рявкнул тот.

— Значит, селезневец, — заявили из толпы.

Воришка между тем обогнул сквер и теперь бежал в обратнуюсторону, часто оглядываясь.

Рот у него был открыт, и в нем болтался розовый язык,который уже почти вываливался наружу. Саша сделала отчаянный рывок и,оттолкнувшись на пике разбега, прыгнула ему на спину. Оба повалились наасфальт. Саша села на похитителя верхом и принялась дубасить его портфелем поголове.