Видели, как парочка садилась в ялик, но никто не знал, куда отправилась. «Вверх по реке» – вот и все, что могли сказать свидетели. Кто‑то из лодочников сообщил, что те двое, что взяли невесту и ее спутника, до сих пор не вернулись.

– Что задумал этот Рипли, черт возьми? – воскликнул Эшмонт. – Вверх по реке? Куда он ее повез?

– Вряд ли далеко, – предположил Блэквуд. – В Патни? В «Белого льва»?

– Это на лодке‑то? Зачем брать лодку на такое короткое расстояние? Кебмен довез бы их до Патни, и они могли остаться незамеченными.

– Похоже, они не задавались такой целью, – предположил Блэквуд. – Не старались раствориться в воздухе.

– Не понимаю, что это значит, – встрял Джонси.

– Раствориться в воздухе – значит, вести себя так, чтобы никто не заметил, – пояснил Блэквуд. – А если они не старались раствориться, то что это значит, по‑твоему?

– Они бросались в глаза, – ответил парень. – Из‑за свадебного платья. И мужчина тоже.

– Правильно.

Блэквуд слышал, как маленький оборванец несколько раз повторил про себя слово «раствориться».

– Беда в том, что каждый, кто в изумлении смотрел на леди Олимпию, забывал поинтересоваться, куда они направляются, – сказал Эшмонт.

– А ты думал, Рипли подкинет нам какой‑нибудь намек? – усмехнулся Блэквуд.

– А если бы и оставил, то провалиться мне на этом месте, если бы я смог его разгадать, – ответил Эшмонт. – Но если он намерен показать, что умнее меня, ему лучше хорошенько подумать.

– Сомневаюсь, что он вообще хоть о чем‑то думал, – заметил Блэквуд.

– Черт, придется нам, видно, догонять его по реке, – пробормотал Эшмонт.

– И останавливаться у каждого причала, чтобы расспросить, не высаживались ли они там, – подхватил Блэквуд.

– Точно. Он надорвет живот от смеха, представляя, как мы его ищем.

– Можем остановиться в «Лебеде», – предложил Блэквуд, указав кивком на гостиницу возле самого причала. – И ждать, пока не вернутся те лодочники. Можно нанять Джонси: пусть покараулит их вместо нас и заодно между делом наведет справки в округе, – если, конечно, на него не давят обстоятельства неодолимой силы. Ты как?

– Надо подумать, – протянул Джонси.

– А тебе известно, что такое «обстоятельства неодолимой силы»? – поинтересовался Блэквуд.

Джонси кивнул.

– Это что‑то вроде того, как старый Труллер не смог с нами встретиться по причине обстоятельства неодолимой силы на лагернике.

Хорошо, что он так много времени торчал во всяких притонах, поэтому знал, что лагерником называется транспорт, доставляющий каторжников в Ботани‑Бей, на остров Пайн и в подобные не столь отдаленные места.

– Может, еще одна крона поможет тебе разобраться в собственном рабочем расписании? – спросил Блэквуд.

– Может статься, – ответил Джонси, с удивительным проворством спешился, ласково похлопал коня по крупу и зашагал прочь.

Рипли и Олимпия переглянулись, потом она сказала:

– Мне следовало бы догадаться. Тетя Делия не болела, просто не была расположена ехать в Лондон, где бы ей досаждали мои родные, после того как получила более заманчивое предложение от лорда Клендауэра и его сестры. Спорю на что угодно, что он снова сделает ей предложение, и на этот раз она скажет «да». Он ее забавляет, и ей нравится его сестра – должна признать, с ними гораздо веселее, чем на скучной чинной свадьбе.

– Ну, ваша‑то получилась совсем не скучной, как выяснилось, – заметил Рипли.

Денек и правда выдался что надо: у него давно таких не было. Интересно, сумел ли он позабавить леди Олимпию и понравилась бы ей Алиса, если бы они получше узнали друг друга.

– Увы, тетя пропустила все веселье, – вздохнула Олимпия. – Кстати, это плохо и для нашего плана.

– Дайте мне минуту, и я что‑нибудь придумаю, – успокоил ее Рипли.

– Не уверена, что это хорошая мысль, – возразила Олимпия. – Разве не у вас появилась блестящая мысль дать фальшивые объявления на чужие имена? В результате, если я ничего не путаю, в дом лорда Эддингема в полночь нагрянули семьдесят пять волынщиков. В другой раз в дом лорда Эддерли привезли десять лодок тухлой рыбы. А однажды на рассвете в дом к леди Игби постучались сто двадцать пять рыжих мужчин.

– Это было совместное творчество.

– Странно, что никто не попытался отплатить вам той же монетой, – заметила Олимпия.

– Воображения не хватит, – ответил Рипли. – Вижу, вы принимаете наши проделки близко к сердцу.

– Нужно быть глухой, немой и слепой, чтобы о них не знать, потому что, сколько помню себя в обществе – да и раньше тоже, – вы трое постоянно превращали себя в посмешище.

Олимпия замолчала, выглянув в окно, Рипли посмотрел туда же и увидел пса, который занялся изучением окрестностей, а привратник тем временем отступил на безопасное расстояние.

– Но вы же спасли собаку.

– Разве у меня был выбор? Ведь я рыцарь в сияющих доспехах, и все такое.

Олимпия прикусила губу, подумала, потом сказала:

– Признаюсь, что мысль сыграть шутку с Эшмонтом весьма соблазнительна, хотя я бы предпочла разыграть всю вашу троицу, то есть применить к вам ваши же методы.

– Еще не вечер, – успокоил ее Рипли, – у вас еще будет шанс, а пока начните с малого, с одного из нас, наберитесь опыта. Сейчас самое важное – поместить вас в какое‑нибудь приличное место до ночи, чтобы у мужчин вашей семьи не было предлога вызвать меня на дуэль. Разумеется, вы не можете оставаться ни здесь, ни в другом месте. Нет ли у вас других родственников?

– Все остальные, включая двоюродных теток и дальних родственниц, уехали на свадьбу.

– Но есть же Алиса, – напомнил Рипли.

Она отвернулась от окна и уставилась на него.

– По словам Блэквуда, моя сестра была вынуждена уехать в наше имение возле Гилфорда. Якобы у тети Джулии случился очередной приступ – не уверен, впрочем, что понимаю, что это значит. Блэквуд, кажется, тоже в неведении. В любом случае это всего в двадцати милях отсюда.

– Двадцать миль!

– Не так уж и далеко, – заметил Рипли. – Всего несколько часов езды. Если поспешим, доберемся еще до темноты. Важнее всего, что Алиса там, а сестра, что бы ни говорили про ее супруга, особа респектабельная. Не будет ничего неприличного – или того, что под неприличным понимают идиоты, – если вы остановитесь там.

– Не уверена, что это хорошая мысль.

– Вы же знаете ее.

– Ее все знают. Вопрос в том, знает ли она меня.

– И вас все знают, – успокоил ее Рипли.

Лично он сразу понял, о ком речь, когда Эшмонт упомянул свою нареченную, хотя подозревал, что вряд ли смог бы вспомнить, кто есть кто, среди прочих молодых леди, в том числе из подружек Алисы. Разумеется, ведь в них не было никакой загадки. Они не прятались среди компаньонок, пожилых матрон и скучных особ всех возрастов. И ни одна из них не несла себя с таким достоинством, как Олимпия. И эта ее походка – порывистая, как готовность бросить вызов.