Немец пытался перезарядить автомат, но не мог нашарить запасной магазин. Когда он наконец выдернул его из подсумка, перед глазами вдруг мелькнула стремительная тень. Невольно вырвавшийся крик оборвался. Разведчик вытер нож о шинель солдата и снял с плеча свой автомат.

Внезапность нападения была утеряна, предстоял бой. Теперь нельзя было терять ни минуты. Три десятка разведчиков и саперов быстро охватывали передний край вражеских позиций.

Старший лейтенант, командир разведвзвода стрелкового полка, хорошо подготовил штурмовую группу. В ходе внезапного ночного нападения он хотел также отомстить засевшим на холме немцам за своих товарищей, которые атаковали голые высоты и погибли на склонах. За два года в разведке он привык действовать в темноте.

— Самойлов, блиндаж! — показал взводный направление своему помощнику, старшему сержанту.

Сам он с группой саперов и разведчиков бежал к доту и артиллерийским позициям.

Из блиндажа выбегали солдаты (они спали одетые) с автоматами и карабинами в руках. Первые пять-шесть немцев были срезаны очередями в упор, остальные отступили внутрь и закрыли за собой массивную, обитую железом дверь.

Они действовали без паники. Майор, комендант укрепрайона, тоже готовил своих людей на совесть. Просчитав подобную ситуацию, унтер-офицер, старший в блиндаже, распоряжался быстро и толково.

Из окошка под потолком полетели небольшие, похожие на гусиное яйцо, гранаты М-39. Удобные для броска из укрытия, они взрывались перед блиндажом одна за другой. Добивали раненых камрадов, но и срезали двоих саперов, намеревавшихся вынести зарядом взрывчатки дверь.

Старший сержант Самойлов успел со своими разведчиками отскочить за изгиб траншеи. Осколок пробил ему щеку, он с трудом мог отдавать команды.

— Противотанковыми…

Он закашлялся, сплюнул кровь. Противотанковая граната взорвалась, не долетев до двери, но смяла ее. В образовавшуюся щель расторопный разведчик успел бросить две «лимонки» и едва увернулся от автоматной очереди.

Из блиндажа выскакивали уцелевшие солдаты. С другой стороны отделение Самойлова зажали пришедшие на выручку саперы и расстреливали разведчиков сверху вниз. Это был ближний бой, когда красноармейцы и солдаты вермахта стреляли друг в друга в упор.

Добраться до массивного дота, где пряталось 88-миллиметровое орудие, не удалось. Одну из своих главных огневых точек немцы охраняли хорошо. Ударил крупнокалиберный пулемет, открыл огонь из автоматов гарнизон дота.

Понимая, что дот взорвать не удастся, старший лейтенант сумел со своей группой прорваться к батарее противотанковых пушек.

Но и здесь обстановка оказалась сложная. Возле 75-миллиметровых «гадюк» находились дежурные артиллеристы. Кроме того, уже подбегала остальная часть расчетов.

Как и в Красной Армии, артиллеристы немецких противотанковых батарей привыкли действовать слаженно и быстро, как это требовалось при отражении танковых атак.

Русских танков пока не наблюдалось, расчеты вели беглый огонь по разведчикам и саперам. Люди падали один за другим. Старший лейтенант, понимая, что медлить нельзя, приказал огнеметчику:

— Начинай представление!

— До капониров метров семьдесят. Не достану.

— Ближе нас не подпустят. Врежь им отсюда.

Сержант-огнеметчик со своим ранцевым огнеметом, бьющим на сорок метров, знал, что старший лейтенант не дает команды впустую. Значит, так надо.

Это действительно напоминало жуткое представление. Шипящая струя пламени зажгла прошлогоднюю сухую траву. Тысячеградусная жидкость кипела, осветив все вокруг багровым зловещим светом.

Емкость бака составляла восемь литров. Сержант выпускал огненную струю расчетливыми вспышками, поворачивая ствол по дуге. Огонь хоть и не достал капониры, но сыграл свою роль.

Это было оружие, рассчитанное не только на уничтожение вражеских целей, но и на психику людей. Клубящееся пламя заставило немецких артиллеристов попятиться, они ожидали новых ударов, сжигающих людей заживо.

Воспользовавшись короткой заминкой, два отделения бросились на батарею с флангов. Они сумели взорвать одну из пушек и повредить вторую. К третьей бежал сапер с зарядом взрывчатки. Он поднял его над головой, готовясь швырнуть. Уже догорал бикфордов шнур, подбираясь к брускам тротила.

Автоматная очередь перебила саперу колено, он упал рядом с плотно увязанными брусками. Такие попадания обездвиживают человека, он способен лишь крутиться на месте, отталкиваясь ладонями от земли.

Четыре килограмма взрывчатки должны были взорваться через несколько секунд. Пожилой сапер понял, что суетиться уже не к чему, он обречен. Немец, стрелявший в него, снова поднял автомат. При свете горящей огнесмеси увидел слезу на щеке русского солдата, нажал на спуск и торопливо опустился в окоп.

Взрыв разметал тело сапера, оглушил немца. Он проглядел старшего лейтенанта, который все же попытался взорвать еще одну пушку. Русский бросил две «лимонки». Они не вывели из строя орудие, но осколки наполовину выбили расчет.

Понимая, что остатки его взвода больше ничего сделать не смогут, старший лейтенант дал команду на отход. Не более десятка бойцов из тридцати с боем вырывались из кольца. Остальные были убиты или тяжело ранены. Их пытались преследовать, но штурмовой взвод отбивался отчаянно. Немцы несли потери и залегли. Из траншеи вел огонь станковый пулемет МГ-42.

Старший лейтенант вставил в паз последний магазин и короткими очередями пытался погасить вспышки скорострельного пулемета, не дающего подняться бойцам.

Поединок закончился не в его пользу. Две пули пробили плечо, еще одна полоснула по шее. Он понял, что встать уже не сумеет.

Старший лейтенант слишком многое потерял на этой войне: отца, двух братьев, большинство друзей. Он принимал смерть без особой жалости к себе. Мать умерла прошлой осенью, и плакать о нем будет некому.

Человек шесть разведчиков и саперов, пригнувшись, бежали вниз, к своим. Они сделали, что смогли, и хотели спастись, имея на это право. Своего командира разведчики вынести не сумели — слишком плотный огонь преследовал их. Все же они попытались сделать это, но угодили под пулеметную очередь. Лишь двое прорвались сквозь плотный огонь, скатились вниз по склону и добрались до своих.

Командир разведвзвода не смог сорвать с пояса последнюю «лимонку». Но сумел выдернуть кольцо. В наступившей тишине взрыв ударил особенно звонко.

— Покончили с ночными диверсантами? — спрашивал по телефону комендант укрепрайона.

— Так точно, — ответил заместитель. — Но дрались они крепко.

— Ну, ждите теперь настоящей атаки. Наверняка двинутся танки и русские «зверобои».

Опытный майор не ошибся. В незаметно наступившем рассвете двинулись вперед танки и самоходки группы Чистякова.

С другой стороны ударили гаубицы, и тоже послышался гул моторов. Русские плотно обложили его укрепрайон.