— Галенька, давай договоримся раз и навсегда! Я здесь, чтобы получить информацию, а ты — заработать очередной десяток баллов.

— Допустим.

— Тогда давай искать компромисс.

Галя, конечно же, была дурой, но считала она хорошо и, быстро сложив в своей головке неведомые варианты, категорически отказалась.

— Тебе придется получить вид на смерть или даже удостоверение души. Не думаю, что без этого разрешат доступ к центральному файлу. А до того момента можешь пользоваться инструктивными письмами да публичной библиотекой.

— А там что?

— Практически все о мироздании, только твоей истории там нет и уж тем более материалов комитета.

— Так что ты мне предлагаешь?

— В детстве не пел в хоре?

— Мальчиков-зайчиков?

— Может, в армии запевалой был? — с надеждой спросила Галя.

— Ладно, делать мне нечего. То есть пока нечего, в общем, поехали.

Сурков и его мастер по эффективности пролетели грандиозное арочное сооружение, поднялись над облаками и понеслись к восходящей Луне. Преодолев Гринвич, они снизились до двенадцати тысяч метров и совершили посадку на плавно дрейфующую площадку из туманопластмассы. Там уже собралось около пятисот Святых, вожделенно смотревших на приближающееся ночное светило. С такой высоты Луна казалась огромной. Ее моря и кратеры были четко различимы. Сурков залюбовался на то, что видел сотни раз при жизни.

— О чем ты задумался, Игорь?

— О ней, — Сурков кивнул в сторону планеты.

— Напрасно. Думай о Боге, о его милости.

— Ладно, — согласился Сурков, понимая, что спорить бесполезно.

— Думай о нем, и чем больше ты о нем будешь думать, тем быстрее достигнешь желаемого.

Перед собравшимися показалась фигура в стандартной тоге, сделала движение рукой, и души грянули длинную заунывную молитву.

— Подпевай, подпевай, — настаивала Галя.

Сурков сначала выдавливал из себя звуки, затем менял голоса, пародировал известных ему артистов и комиков, но скоро привык и даже запомнил несколько куплетов.

— Атас! — перекрыла хор дирижирующая душа.

В следующую секунду площадку наполнил рой белых мух, беспорядочно мечущихся над поверхностью.

— Что случилось? — крикнул Сурков.

Но Галина уже тащила его к краю, лавируя между встречными и поперечными хоровиками.

— Скорее, скорее, двигай копытами, — она словно пловчиха барахтала пятками, подтягивала душу Суркова и не забывала материть пролетавших мимо.

— Да что случилось? — совладав с растерянностью и выровняв полет, спросил Сурков.

— Сам увидишь, — она провалилась за край облака и, пролетев несколько сот метров, оглянулась.

— Я ничего не вижу, — но в следующую секунду Сурков увидел огненный шар с длинным алым хвостом, пробивший облако и разбросавший по небу ошметки пара.

Все это произошло так стремительно, что рассмотреть что-либо, а тем более понять, он просто не успел.

— Комета? — предположил Сурков.

— Нет! — крикнула Галя. — Это космонавты, мать их ети. Прости меня, Господи!

* * *

Изучение мироздания было самым приятным занятием. Сурков все еще чувствовал себя глупо на молитвах и песнопениях. В библиотеке же он чувствовал себя в своей тарелке: Галя не приставала к нему с глупыми наставлениями, и материал казался интересным, по меньшей мере подобран он был грамотно. Чтобы души приступали к изучению со своего уровня, мироздание переписывали семьдесят раз. Делалось это по той простой причине, что не каждая, даже очень просветленная, душа способна понять материи, в которых изложена программа. Собрания сочинений, Коран, Библия, Талмуд и другие труды земных пророков были объединены в одну божественную базу данных, называемую «Гарант». Другая библейская база — «Консультант» — содержала истинные высказывания и идеи Господа, но имела обратные ссылки в те же самые труды пророков. Принципиально эти базы отличались лишь тем, что имели ссылки в противоположном направлении: либо от документального подтверждения в сторону намерений, либо наоборот. Пользователь такой базы проходил тест, и определенный компьютером уровень Кью вел его по своей базе. Эксперимента ради Сурков подурачился, нарочно отвечая глупости. Он представил на своем месте Кира и на вопрос «что вы любили при жизни» ответил:

— Дурь, телок и водку.

Как следствие этого, мироздание предстало в следующей литературной форме:

«Сначала был базар, потом стрелка».

Мобильность техники Рая восхищала Суркова. Впервые после смерти он наблюдал цветной компьютер, рушивший все представления о производительности. Галина утверждала, будто техника в публичке не самая продвинутая, поэтому Суркова еще ждут сюрпризы. Когда же она узнала о карьере администратора Дьяволнета, то по-хорошему позавидовала.

— С твоими способностями ты легко наденешь шляпу администратора или программиста.

— Скажи, Галь, а почему Господь лично программированием не занимается?

— Сурков, — протянула Галя, — ты как ребенок, ей-Богу!

— Что же тут такого? Бог — творец, ему сам Бог велел, прости за тавтологию.

— Бог создал человека, душу, галактики, миллиарды звезд! Неужели ты думаешь, что он будет заниматься такой ерундой?

— Дьявол же занимается.

— На то он и Дьявол, — нравоучительно заявила Галя. — И вообще, творить — грех.

— Как это? — не понял Сурков.

— А разве ты не понял, что шляпы грешат?

— Да не особо. Развратных действий с твоей стороны не замечено, водку ты мне не предлагала, так что…

— Сурков, я тебя наставляю на путь истинный?

— Наставляешь.

— Обучаю тебя библейским делам?

— Обучаешь.

— Всю эту канитель кто-то содержит?

— Содержит.

— Так это все грех.

— Но почему?

— Да потому, что это функции Творца.

— Зачем же он передает их душам?

— А затем, что если этого не делать — опять начнется депрессия, скука и бардак.

— Послушай, Галя, а стоило ли все так усложнять? Ну, громыхнул бы он парой молний, выгнал отпетых в Ад, и само собой все наладилось.

— Не знаю, — рассудительно сказала Галя. — Я, может, так и сделала бы, но только у него свои планы, и пока он их со мной не обсуждает. А творить все равно грех. Для этого и инструктивные письма. Представь, если ты снимешь фильм или книгу напишешь?

— Что тут может быть грешного? — почесал затылок Сурков. — Разумеется, приватные темы, секс, порно.