Но переживала она зря. Менее чем через десять минут — патрули не успели даже пройти полный круг — земля очень знакомо завибрировала, гравий у самого крыльца беседки вспух небольшим вулканом и из камешков показалась темно-коричневая, металлически поблёскивающая голова с разверстыми жвалами.

От избытка чувств Венделин чуть не расплакалась. Медведка стрекотала, терлась о плечо головой, чуть не стесывая плотную кожу куртки. Тоже соскучилась, бедная. Быстро освободив подругу от сбруи, Венди отделила заветный мешок со свистуницей. Весь он ей был все равно ни к чему, поэтому она отобрала только самые спелые и крупные соцветия, а остальные вернула обратно. Завернув ремни и прочие детали в непромокаемый мешок, она прикопала весь набор поглубже и старательно разровняла траву. Венди знала, сколько внимания садовники уделяют газонам и не собиралась будить в них подозрения свежевскопанными рытвинами.

— Ну давай, милая. Уже скоро поедем домой. Потерпи еще немного, — Венди ласково погладила медведку, почесала под жвалами, отчего та застрекотала еще пронзительнее.

— Вы слышали? — раздался настороженный голос откуда-то из-за кустов.

Венделин и Марша переглянулись и дружно ушли под землю. Гравий у беседки некоторое время еще вибрировал, как при небольшом землетрясении, но когда до него добрались стражники, тот уже смирно лежал на своем месте, как и всегда.

— Вы представляете, у нас завелись сверчки! — возбужденно вещал старший садовник следующим утром. Венделин порадовалась, что захватила с собой веер — очередной щедрый подарок Ады. Погода выдалась солнечная, в платье было жарко, а за распахнутым куском ткани, натянутым на каркас, оказалось очень удобно прятать усмешку. — Мой помощник дежурил ночью и слышал их своими ушами! Насекомые эти весьма чувствительны ко всякого рода раздражителям, и то, что они выбрали именно королевский сад, явный признак, что мы отлично, не побоюсь этого слова, делаем свою работу, ваше величество!

— Молодцы! — рассеянно похвалил Кирсан пышущего энтузиазмом специалиста. Его внимание было больше направлено на розовый куст, который как раз недавно распустился первыми бутонами. Он выбирал самый лучший, нежного кремово-сливочного оттенка, достойного красоты его спутницы.

Его величество и сам не заметил, как потихоньку начал интересоваться таинственной молчаливой селянкой. Может, потому что сам почти всю жизнь провёл среди деревенских, а возможно, загадочность дамы играла свою роль, но мыслями Кирсан все чаще возвращался к их совместным прогулкам и посиделкам. Несмотря на то, что с момента их знакомства Венди не вымолвила ни слова, у девушки имелось свое, совершенно отчетливое мнение по любому поводу. Особенно ярко она его выражала, когда дело касалось дворцового быта. Реверансы у нее получались даже не через раз — проще было пересчитать по пальцам одной руки, когда она выполнила их хотя бы пристойно. На все попытки придворных наладить с ней контакт и задобрить подарками — как же, особа, приближенная к королю, Венди провоцировала интриганов одним своим существованием — девушка просто шарахалась, а дары возвращала, даже не распаковывая.

Наряды и украшения она принимала только от Ады. Передавал их лично Дейрон, чем снискал ненависть даже тех аристократов, которые ранее относились к теневику нейтрально. Мастер теней только посмеивался — с тех пор, как в нем открылся неожиданный и до недавних пор запрещённый дар, он узнал о себе и окружающих столько нового, что пара-тройка новых врагов уже не делала погоды.

Кирсан даже глянул пару раз, что там, чисто из любопытства, — служба Ладинье проверяла все и всех и, разумеется, вскрывала попадавшие на территорию королевских покоев посылки — и был впечатлён богатством своих подданных. В самом деле, тиары, диадемы и колье тончайшей работы — для девицы неизвестного происхождения, лишь временно поселившейся в покоях по соседству с королем? То ли аристократия знает что-то, что неизвестно ему самому, то ли слухи, что немая девушка — его содержанка, все же ходят. Только очень тихо.

Людям, которые не в курсе готовящегося переворота и проблем с артефактом, должно казаться странноватым подобное решение. Все-таки даже невест не сразу селят в соседние покои, для того отдельное крыло имеется. Отсюда совершенно однозначный вывод, ударивший по репутации несчастной Венди.

Впрочем, несчастной она совершенно не выглядела. Более того, видно было что ее совершенно не волнуют сплетни вокруг нее. Наоборот, Венди со стороны казалась абсолютно довольной жизнью, особенно на прогулках, когда, не обращая внимания на условности и шипящих в ужасе горничных, сходила с дорожки на траву, разувалась — скандально и непосредственно — и со вздохом наслаждения бродила по ней босиком.

Кирсану и самому захотелось так побегать. Вспомнилось короткоштанное детство, густая растительность на подводном островке, который организовали для них с отцом королева Лисвер и мастер Рикт. Тогда, пожалуй, он был наиболее счастлив и беззаботен. Отцу не приходилось опасаться ежеминутно, что Кирсан себя выдаст или всплеск дара уничтожит все живое вокруг — тот пробудился только в подростковом возрасте, когда они уже жили среди магов в обители и залпы огня посреди столовой стало довольно сложно объяснить.

Еще сложнее было носить капюшон не снимая и прятаться под землей каждый раз, когда из столицы приезжали проверяющие. Остальные маги знали, что ребёнок прячется от кого-то, и покрывали его по мере возможности, но и представить себе не могли, что помогают укрывать королевского бастарда.

Так что юность Кирсана сложно было назвать беззаботной.

С каждым годом количество условностей и ограничений только росло, войдя в апогей после восхождения на престол. Теперь дар ему скрывать не приходилось, как и лицо, но он бы многое отдал за возможность прикрыть зевоту на заседаниях Совета мастеров капюшоном или спрятаться в подпол во время очередного торжественного ужина, когда все придворные зачем-то смотрели королю в рот вместо того, чтобы есть самим.

На фоне всего этого прогулки в королевском саду с Венди казались Кирсану глотком свежего воздуха, пропитанного ностальгией. Потому он, не сомневаясь, сорвал одну из красивейших роз, росших около беседки, и протянул ей, с замиранием сердца ожидая прикосновения нежных пальцев к своим.

Примет или нет?

В первую секунду Венделин замерла. Уставилась на цветок с недоумением и перевела вопрошающий взгляд на короля, который почему-то смутился.

— Просто подарок. Очень редкий сорт, его вывела моя матушка… Она любила розы. Так говорит мой отец, сам я не помню, — в приступе откровенности выпалил Кирсан. — Прими, пожалуйста, в знак благодарности за все, что ты для меня… для всех нас делаешь.

Венди мило покраснела и опустила взгляд. Признаться, девушка растерялась совершенно искренне. Ей никто не дарил цветов просто так, потому что они красивые. Под землей каждое растение для чего-то нужно. Даже из того же шиповника или одичавших роз делали отвары и притирания или выжимали масло.

Но сейчас ей не хотелось общипывать деликатные лепестки. Она поднесла пышный кремово-розовый цветок к носу и вдохнула сладковатый аромат. По лицу короля расплылась довольная улыбка, и он предложил Венделин локоть, а потом повел ее в беседку.