Бежали годы. Семья Торчина так и не выплатила за него деньги. Теперь он, будучи закупом, послушно гнул спину сначала на боярина, а после на князя Глеба, которому боярин его уступил как лучшего повара.

Князь Глеб, его хозяин, сильно ценил Торчина как повара, и когда общался, никогда не говорил с ним как с закупом. Но лишённый права выбора Торчин сильно тяготился своим положением.

В очередной раз готовя суп для князя, Торчин глядел на амулеты, которые висели у него на груди. В Муроме почти все были язычниками, а христиан было мало. Большинство из них прибыли в город вместе с князем.

– Перун! Почему ты послал мне такую судьбу? Может, если я решусь на побег, то найду свою настоящую жизнь? Я стану отважным воителем и смогу найти своё место в Вирии!

– Просишь деревяшку о том, чтобы она послала тебе новую жизнь и помогла с побегом? – неожиданно услышал Торчин.

Он быстро повернулся и увидел перед собой одетого в чёрную одежду христианского волхва. Эти люди появились здесь вместе с князем и теперь ходят и убеждают простых людей отказаться от веры их отцов и поверить в Христа.

– Не бойся, я не выдам твоих планов, юноша, – проговорил христианский волхв, садясь рядом с ним, – это неправильно, когда один человек владеет другим и заставляет его трудиться на себя. Все мы перед Богом братья и сёстры.

Торчин взял деревянную ложку, зачерпнул суп и попробовал его.

Наваристый, подумал парень. Такого тарелку съешь и насытишься. Но конечно, надо туда ещё трав подсыпать для аромата.

– Волхв, князь Глеб владеет мной, так как родители мои, испытывая крайнюю нужду, отдали меня, обменяли на серебро, чтобы хоть как-то выжить. В далёкие времена, говорил мне раньше отец, ещё когда правили не князья, а вожди, всё было иначе. Люди гордились своей свободой, и лишь взяв человека в плен, делали рабом.

Монах покивал головой, а после достал крест и показал его Торчину.

– Знаешь, кто это?

– Иисус Христос, – ответил Торчин, – князь иудеев, я слушал уже историю о том, что его казнили, а перед этим его друг продал его. Интересная история, но я многого не понимаю.

– Это понятно, что не понимаешь, так как он в первую очередь был не князем иудеев, а сыном Бога!

Торчин не хотел слушать этого занудного чернеца, который, видимо, сейчас начнёт ему рассказывать о том, что надо поверить по-новому. Всё это он уже слышал не раз.

– Волхв, хочешь супец попробовать?

– Нет, сынок, – отозвался монах, – мясо мне есть не полагается.

Торчин покачал головой, смотря на волхва христиан, и неожиданно спросил:

– А может один христианин владеть другим христианином?

Монах задумался, а после ответил весьма туманно, так, чтобы смысл был несколько скрыт от Торчина.

– Понимаешь, сын мой, все мы принадлежим только Господу нашему. Только он владеет нами. Жизнь мирская – лишь мгновение перед жизнью грядущей. Праведники получат всё, а грешники претерпят мучения.

Торчин хорошо запомнил слова монаха, но истолковал их не совсем верно. Суп был готов. После того как Торчин добавил туда трав, вокруг всё заблагоухало.

– Вкусно пахнет? Эти травы делают любую еду прекрасной, – сказал Торчин волхву. Тот, поднявшись со своего места, пошёл в только ему ведомом направлении.

* * *

Был уже вечер. Торчин, стоя под дождём, с грустью смотрел на девку, которая ему уже очень давно приглянулась. Она несла вёдра с водой. А что поделаешь – дождь не дождь, а коли вода нужна, то понесёшь. Вот если бы я был свободным, грустно думал Торчин, то подошёл бы сейчас к ней и помог бы донести вёдра. Я бы подбоченился и, положив руку на… Торчин на секунду замялся. На меч? Нет, меч – оружие воинов, которые с детства только и тренируются. Их сам князь опоясывает мечами. Но, быть может, хотя бы на топор или кинжал. Я сказал бы ей, что звать меня Торчин и не надо меня благодарить за помощь. Мне это ничего не стоило.

Девка остановилась и поставила вёдра на землю, чтобы перевести дух. Видимо, на дальний колодец ходила, подумал Торчин. Когда идут дожди, то в ближнем колодце вода какая-то мутная, что и пить нельзя.

Девка посмотрела на Торчина и слегка поклонилась ему. Это она улыбку мне подарила, подумал парень и, закусив губу, ответил ей на поклон поклоном.

– Чего, в ближнем колодце водичка мутная?

– Ага, вообще серая, словно из лужи. Ох, и далеко до нового колодца ходить!

– А я вообще за водой хожу на родник. Князь вон говорит, что живую воду любит.

– Ну, на то он и князь!

Тут на крыльцо вышел Выдр, могучий муж, который приглядывал за челядью и за закупами. Выдр был строгим и, в отличие от князя, никакого уважения к Торчину проявлять не хотел.

– Чего стоишь, бездельник? А ты, девка, что на него смотришь? Он закуп. Торчин, а ну-ка иди внутрь! Раз руки свободные, то очаг пойди подбрось.

Торчин злобно посмотрел на Выдра и представил, как было бы здорово схватить вон тот топор, что вонзён в колоду, и раскроить этому негодяю голову.

– Чего скалишься? – со смехом спросил Выдр. – Иди, пёс, выполняй, что велел, а не то я тебя быстро обуздаю. Не смотри на таких, девка. Видишь, он даже кинжалом не опоясан. Это не человек, а дерьмо. Тьфу.

Торчин готов был убить Выдра, но понимал, что это только со стороны тот кажется таким беззащитным. Стоит ему поднять оружие, как тотчас этот Выдр обнажит меч и поднимет шум. Сбегутся воины, и его ждёт медленная и лютая смерть.

Торчин поклонился Выдру и, слыша, как тот продолжает потешаться над ним, пошёл внутрь, проклиная и самого себя, и Выдра, и своего батюшку.

Подбрасывая поленья в очаг, Торчин задумался о том, как было бы хорошо, будь он всё же свободным. Он взял бы себе эту девушку в жены. Да, да, думал Торчин, вот так пришёл бы к её отцу, поклонился бы и сказал, он, мол, хочет сочетаться с ней браком и привести её к себе в дом. Будет она женой ему приводимою, а он за неё даст приданого. Вот придёт эта красавица к нему, а дом его будет никак не хуже отцовского, и подивится: а откуда у тебя богатство такое?

Торчин хотел и дальше размышлять об этом, но вынужден был прерваться, так как вошёл князь.

Торчин поклонился ему, а князь, приветливо улыбнувшись, проговорил:

– Ну ты и накормил меня с ближниками! Ну, Торчин, ну ты и молодец! Тебе Господь просто дар послал.

– Ну, это… Ну, я… – замялся Торчин, – в общем, дело в травах!

– А это значения не имеет, Торчин. Вот спасибо тебе. Одно жалко, что веришь ты неправильно. Отец мой, князь Владимир, крестит людей, не разбирая, желают они этого или нет. Я не хочу так. Я хочу, чтобы люди сами принимали Христа по своей воле.

Торчин молчал, так как не знал, что ему ответить. Вот было бы здорово, если бы князь взял да и подарил ему свободу. Просто свободу, а всё остальное он и сам стяжал бы.