что и знал об общении с женщинами, так это то, что разговор всегда лучше начинать или заканчивать с извинений, причину им знать не всегда обязательно. Прекрасная половина человечества замечательно справится с этой задачей сама.

— За что именно ты просишь прощения? — требовательно поинтересовалась Аманда.

А я тяжело вздохнул; мне, скорее всего, надо будет сейчас же отправиться на работу, чтобы выяснить как можно больше о ее бывшем, но, кажется, вместо этого мне предстоит пристрастное выяснение отношений.

— Мне не стоило разговаривать с тобой так грубо, поторапливать и затаскивать в коляску, — перечислил я свои безусловные прегрешения и активировал метку на воротах резиденции, которая тут же распознала мою магию и поспешила открыть для нас вход. Сейчас ворота закроются и можно будет выдохнуть спокойно.

— И это все, за что ты бы хотел извиниться? — в голосе Аманды было настоящее, неподдельное удивление.

— А за что мне еще нужно извиняться? — поинтересовался я осторожно. Кто его знает, может быть, я сделал еще что-то ужасное и совсем этого не заметил? Может, Аманда ожидала, что я ударю Георга или что-то в этом духе?

Даже для менталиста женская душа была настоящим темным лабиринтом, где нередко водились жуткие монстры.

Я спустился с подножки и галантно подал руку для того, чтобы помочь спуститься Аманде.

Она вновь оказалась совсем близко, а меня укутал аромат ее духов.

— Вы не хотите извиниться за поцелуй? — поинтересовалась она, дерзко вздернув подбородок.

У меня даже дыхание перехватило от ее вопроса, а внутри всколыхнулось нечто темное и страшное. Я вспомнил поцелуй, который так резко и бесстыдно прервали, и который я уже было собирался сделать совершенно порочным и ужасно неприличным, раздев ее, и сделал шаг к Аманде. Она только еще с большим вызовом вздернула подбородок. Неужели малышка совсем не понимает, что сейчас играет с огнем? Или же она делает это намеренно?

Эта мысль вызвала на лице улыбку.

— Если я о чем и жалею, так это о том, что нас так не вовремя прервали, и мне так и не удалось расшнуровать ваше платье, — мой голос был мягок и завораживал, но расчет был совершенно другим. Я ожидал, что Аманда вспыхнет, возможно, отвесит мне пощечину и тут же убежит в свою комнату, где обиженно просидит до следующего утра, а может, и дольше.

Но я оказался неправ.

Аманда, наоборот, сделала шаг ко мне и кокетливо улыбнулась, а ее пальцы осторожно скользнули по груди, прикрытой рубашкой, а у меня от этого жеста буквально перехватило дыхание.

— Думаю, если вы будете больше тренироваться, то когда-нибудь у вас это обязательно получится, — интимно прошептала девушка, а я прорычал что-то неразборчивое и вновь ее поцеловал.

На этот раз поцелуй был куда более смелым и жарким, казалось, что грубое появление Георга только еще больше распалило нас обоих. Я пришел в себя только когда осознал, что платье Аманды уже почти полностью расшнуровано, девушка уже успела наполовину расстегнуть мою рубашку, а мы все еще стоим перед входом в дом.

Я выругался, а Аманда несколько растерянно рассмеялась, однако я, уже полностью поглощенный страстью, совершенно не собирался останавливаться, вместо этого я подхватил ее на руки и как только мог быстро достиг собственной спальни. Дверь хлопнула, решительно отделив нас от всего, что происходило на белом свете. Время и место потеряли значение, все вокруг просто перестало существовать, но я не возражал, потому что единственное, что меня сейчас интересовало, так это шелк кожи Аманды под моими губами.

Глава 18

Аманда

Я проснулась и сладко потянулась, улыбнувшись хмельной улыбкой, в лицо светило солнце, а на душе было тепло и сладко. То, что произошло между нами вчера, невозможно было описать словами, но тело предательски болело, напоминая, что все, что было, мне совсем не приснилось, хотя разве могли бы мне присниться такие вещи. У меня бы на такое просто фантазии не хватило! Я прикусила губу, впервые понимая, почему тетя никогда не рассказывала о том, что происходит между ней и дядей за закрытфми дверьми. Это слишком личное.

Сейчас разбужу Поля, и мы вместе позавтракаем, желудок довольно заурчал, созвучно моим мыслям, его такой поворот событий явно устраивал, а потом, уже после завтрака… на лицо вновь скользнула многозначительная улыбка, и я перевернулась набок для того, чтобы обнаружить рядом только подушку с вмятиной от головы на том самом месте, где должен был быть Поль.

Сначала я даже не поверила своим глазам. Быть того не может!

Сама мысль о том, что кто-то может вот так просто взять и уйти после всего того, что между нами было, показалась мне просто оскорбительной. Неужели все те поцелуи, жаркий шепот и бесстыдные признания для него ничего не значили?

Краска опалила лицо, а губы от обиды задрожали.

Я вскочила с кровати, словно она была проклятой, опороченной, не понимая, что и как мне делать дальше. Как жить?

Именно в этот момент я заметила записку, аккуратно положенную на моем ночном столике. На ней было мое имя.

Первым порывом было ее просто разорвать, а еще лучше сжечь и скормить пепел Полю, но я взяла себя в руки. Точнее, попыталась.

Кто его знает, что произошло, возможно, пока я спала, на короля было совершено покушение, и герцогу было просто необходимо вернуться к работе, или же королеву убили, а может, и вовсе весь дворец сгорел.

Как я не старалась придумать такой повод, который бы мог сейчас оправдать Поля, ничего достаточно достойного не шло мне в голову. Я была слишком обиженна.

Однако размышления подстегнули любопытство, и только оно заставило меня осторожно, словно записка была отравленной, взять кусочек бумаги в руки и развернуть.

В записке герцог сообщал, что у него появились неотложные дела, которые требуют его немедленного внимания, напоминал о том, что сегодня мне предстоит встреча с королевой, и желал хорошего дня с обещанием увидеться во дворце.

— Сбежал! Как настоящий трус! — закричала я и рассерженно топнула ногой, на глаза тут же попросились совершенно непрошенные слезы, а записка неожиданно засветилась и исчезла, заставив меня ошарашенно замереть.

Наверное, именно это настолько явственное проявление моей собственной магии смогло меня хоть как-то успокоить и остановить надвигающуюся истерику.

Если вчера я все еще не верила, то сегодня, сейчас я не могла отрицать очевидного. У меня была магия. И судя по тому, что было сказано вчера, она была совершенно особенного сорта, настолько особенная, что Поль потребовал магическую клятву неразглашения на крови.

Я мешком села