– Может быть, я тоже чудовище… – пробормотала она.

Они долго смотрели друг на друга. Смотрели молча, дрожа от штормового ветра и ледяного дождя. И казалось, что между ними сверкает и искрит невидимая электрическая дуга, создававшая разряды такой силы, что любой из них способен был превратить человека в горстку пепла.

Буря усиливалась, в лесу быстро темнело. Сумерки сделали изумрудные глаза Торна непроницаемо темными, потемнели и его светлые волосы. Капли дождя стекали по его лбу, по щекам, чувственным губам, по шее – словно ангелы там, в небесах, оплакивали его давно погибшую душу.

Сейчас он казался Саманте каким-то мрачным языческим богом, которому когда-то поклонялись кельты, но пришли иные времена, и теперь он, всеми забытый, одиноко высился в лесной чаще.

Нет, она не станет его жалеть! Не поддастся искушению!

Но во взгляде его…

Как всплывает со дна озера давно забытый утопленник – так во взгляде его сквозь ярость и решимость сочилась боль. Давняя, но не забытая боль.

– Что ж… – Он потянулся за своим ружьем, и Саманта инстинктивно положила руку на рукоять револьвера. – Пусть в битве чудовищ победит сильнейший.

Не говоря более ни слова, Торн повернулся к ней спиной и через мгновение исчез, превратился в тень среди теней.

Саманта повернулась к корове. Та наблюдала за ней большими влажными глазами, в которых, казалось, навеки застыло удивление. Рядом с матерью покачивался на нетвердых тоненьких ножках новорожденный теленок.

По множеству причин – вполне понятных, хотя Саманта предпочитала о них и не думать, – больше всего ей сейчас хотелось разрыдаться. Но она сжала губы и начала дышать глубоко и ровно, изо всех сил борясь со слезами. Она почему-то не сомневалась: проклятый шотландец наблюдал за ней сейчас из-за какого-нибудь дерева. Ну нет, пусть лучше пристрелит ее из своего ружья, чем увидит плачущей!

При ее приближении теленок неуклюже отвалился от материнского вымени и уставился на нее с младенческим недоумением.

– Все хорошо, мой маленький, – ласково заговорила Саманта. – Сейчас пойдем домой, там мама тебя покормит… – С этими словами она подхватила малыша на руки и прижала к груди.

Нарядному платью теперь, разумеется, конец. Пожалуй, впервые в жизни Саманта пожалела о том, что испортила одежду. Но будь она проклята, если оставит кого-то из своего стада на землях Инверторна!

Корова-мать тревожно фыркнула, когда Саманта перекинула теленка через седло и сама уселась позади.

– За мной! – окликнула ее Саманта. – Пошли-пошли, своего малыша получишь дома!

Добравшись до Эррадейла, она разместила мать и малыша под крышей – в одном из опустевших, полуразрушенных коттеджей для работников.

К этому времени реветь уже не хотелось. Ну, разве что совсем чуть-чуть.

Но другому естественному позыву Саманта сопротивляться не смогла, и едва она добралась до своей комнаты, ее вырвало, вывернуло наизнанку.

На этот раз Гэвин приближался к Эррадейлу с куда большей осторожностью. Особенно потому, что его приветствовал разносившийся далеко вокруг грохот выстрелов.

Он даже остановился на вершине Гришем-Пик и достал из чехла подзорную трубу, желая узнать, с какой стороны ожидать возможной опасности – в виде тощей красотки с ядовитым языком, всегда готовой нажать на курок.

Каллум сообщил, что сегодня Элисон будет дома одна. Сам он приехал в Инверторн помочь Имону, своему отцу, с переноской тяжелого груза. Локрин и Кэлибрид, как всегда по воскресеньям, отправились в Руарид за покупками и выпивкой.

А наша красавица? На отдыхе занялась стрельбой по мишеням. Развесила на заборе днищами вверх старые кастрюли и теперь палила по ним из двух револьверов. Кастрюли звякали, брякали и подпрыгивали на своих местах – каждый меткий выстрел проделывал в одной из мишеней новую дыру.

«Черт возьми! – мысленно воскликнул Торн. – Эта девушка и впрямь впечатляет. И интригует…»

Вдобавок – чертовски возбуждает! Особенно в этих неправдоподобно узких синих штанах.

Это же просто неприлично… Обтягивать ноги – да еще такие длинные ноги – мужскими брюками, которые совершенно ничего не скрывают! Наоборот, все выставляют напоказ!

Ох, хотел бы он вырвать из груди то, что чувствовал при виде этой девицы – вырвал бы и бросил в грязь, под копыта Деметрию! Но не выходило. С каждой их новой встречей ее странная и необъяснимая притягательность становилась все сильнее. Да-да, с каждой встречей!

Гэвин подъехал ближе и спешился. Заметив на штанах Элисон задние карманы, он представил, что можно было бы сунуть в них руки – и обхватить изящные девичьи ягодицы. Не так уж часто мужчине предоставляется возможность заранее увидеть, чем удастся наполнить ладони! Никаких турнюров, нижних юбок и прочих странных приспособлений, призванных скрыть или приукрасить действительность, Элисон Росс не носила – да оно и к лучшему.

Хм… а задик у нее, оказывается, сердечком! Прежде Гэвин об этом не задумывался, но… пожалуй, это его любимая форма.

Элисон опустошила обойму одного из револьверов и, сунув руку в карман хлопчатой мужской рубахи, извлекла оттуда шесть пуль.

Солнце уже начало клониться к западу, на горизонте собирались грозовые тучи, но пока что день оставался на удивление тихим и ясным.

– Кого я вижу?! Печально известный лорд-заноза-в-моем-ботинке! – поприветствовала она его, сдвигая в сторону патронник, чтобы перезарядить револьвер.

– Лучше быть печально известным, чем неизвестным вовсе. – Гэвин подмигнул ей, ожидая в ответ уже привычного взрыва голубого пламени.

Но Элисон только пробормотала:

– Не всегда…

Гэвин собирался скорее махать белым флагом, чем швырять перчатку, но тут он вдруг понял, что ему недостает их обычной перепалки. Более того, мрачные нотки в голосе девушки как-то странно его тронули… И почему, черт возьми, она не смотрела ему в лицо?

Пройдя мимо нее, граф подошел к забору и начал изучать простреленные мишени.

– Кто научил тебя так стрелять?

– Отец. Еще в детстве.

Гэвин внимательно посмотрел на девушку. Прежде он даже не подозревал, что тонкие женские пальчики, заряжающие револьвер, – такое эротичное зрелище. Быть может, потому, что ствол оружия наводил на мысль… гм… о другом стволе?

От комментариев Гэвин благоразумно воздержался, однако Элисон перехватила его взгляд и успела заметить, с каким выражением он на нее смотрел.

– Тебя это удивляет? – спросила она.

– Да, немного.

– Почему? Не потому ли, что твой отец застрелил моего из дуэльного пистолета?

Не в силах смотреть ей в глаза, Гэвин перевел взгляд на ее густую волну волос, небрежно перехваченную лентой и переброшенную через плечо. Волосы слегка трепал ветерок. Пальцы у него зачесались – ему вспомнилось, как он запускал руки в эти чудесные волосы.