– Аппетит у тебя в последнее время такой, что коровы позавидуют, – заметил он. – Может, и желудок коровий? Не понимаю, как в тебя столько помещается!

Саманта вздохнула и уткнулась лицом в ладони. «Интересно, возможно ли умереть от усталости, – подумала она. – Ох, надо бы им все рассказать… Нет, конечно, не совсем все, а только… кое-что…

Увы, долго скрывать беременность она не сможет.

Как странно… Она не боялась, что Локрин и Кэлибрид сочтут ее распутницей, но ей ужасно не хотелось им лгать.

– Я должна кое в чем вам признаться… – пробормотала Саманта.

– Лучше найди священника, – с этими словами Кэлибрид поднялся на ноги и нетвердой старческой походкой зашагал к дверям. – Или хотя бы подожди, пока я отолью.

Кэлибрид распахнул дверь, и в залу ворвался пронизывающий ноябрьский ветер.

– Эх, холодная сегодня будет ночка! – проворчал он. – Дождя больше нет, но роса на траве превратилась в лед!

– Чуете, дымом тянет? – спросил вдруг Локрин, по-собачьему поводя своим шишковатым носом.

– Сегодня я бросила в очаг побольше торфа, – пояснила Саманта, хоть сама и не различала никаких запахов, кроме чистого и свежего аромата горящих кедровых щепок. Казалось, этот запах обнимал ее, мягко обволакивая тело, совсем как… совсем как Торн!

«Надо бы вернуть ему плащ», – подумала она, зевнув. Но вернуть плащ – значит снова с ним увидеться. А кроме того, его плащ куда прочнее и теплее всех ее накидок и шерстяных кофт, привезенных из Америки. Правда, в нем не было той силы и тепла, что ощущала она в объятиях Торна, но все равно это неплохая замена.

Внезапно раздался громкий раскатистый треск – знакомый звук, который ни с чем не спутаешь. Саманта тотчас насторожилась и взглянула на Локрина. Тот откашлялся и пробормотал:

– Это же…

– Да, ружейный выстрел, – кивнула Саманта. – И стреляли где-то поблизости.

– Может, браконьеры? – предположил Локрин.

Вскочив на ноги, Саманта сорвала «кольт» с его привычного места – кобура с револьвером висела на рогах оленьей головы, прибитой к стене каким-то давно умершим Россом.

Прогремел еще один выстрел, на этот раз – ближе. Грохот эхом разнесся по болотам – и сразу вслед за ним раздался душераздирающий вопль.

– Там ведь Кэлибрид!.. – в ужасе воскликнула Саманта.

И в тот же миг Локрин бросился к дверям – уже с ружьем в руках. Сунув босые ноги в ботинки, Саманта проверила револьвер. Привычная тяжесть оружия в руке немного успокаивала. Бросившись следом за Локрином, она остановила его на пороге, вцепившись в его свитер.

– Постой! Мы же не знаем, кто там, не знаем, сколько их и откуда стреляли!

– Зато я знаю, что там Кэлибрид! – прорычал Локрин. – Это все, что мне нужно знать!

– Подожди! – в отчаянии крикнула Саманта. Звук, раздавшийся позади них, превратил ее страх в леденящий ужас.

Писатели, рассказывая о пожарах, часто упоминают «рев пламени», но Саманта до сей минуты не понимала, что это вовсе не метафора. Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как огненные языки бегут по невидимой дорожке к высокому окну, выходившему на пастбище. Но обычно огонь так не движется, он разбегается во все стороны, а не бежит по прямой.

«Поджог!» – промелькнуло у нее.

А под потолком уже собирался дым и, казалось, что клубы его плыли из пустынных жилых покоев старого дома.

Саманта пригнулась, потянув за собой Локрина. То, что разглядела она в разгоравшемся пламени, не оставляло времени на раздумья.

Искры! А искры – это порох. Если поджигатели использовали порох, то, скорее всего, запас его лежал где-то под окном… или даже в самом доме.

Взрыв пороха – верная смерть. А вне дома, в темноте, у них больше шансов в поединке со стрелками.

– Бежим! – приказала Саманта.

Она вытолкнула Локрина в ночь и сама бросилась следом, держась ближе к загонам и конюшням. Бежать туда не слишком хотелось, но коровье стадо, находившееся между ней и несколькими полуразвалившимися домиками, представляло собой хорошее прикрытие.

Вокруг дома, со всех сторон, разгорались огоньки. Языки пламени взбегали вверх и лизали стены. Трудно было что-то разглядеть в дыму и пламени.

Саманта пригнулась низко, как только могла, стараясь держаться в тени. Она благодарила судьбу за черный плащ Торна, под ним была лишь тонкая белая рубаха, в которой она стала бы заметной мишенью. Незашнурованные ботинки замедляли шаг, однако хруст изморози под ногами и ледяной воздух, обжигавший легкие, давали понять, что сбрасывать ботинки не стоило.

Внезапно Саманта споткнулась обо что-то теплое… и издавшее очень знакомое ворчание.

– Кэлибрид, ты жив? – с облегчением пробормотала девушка.

– Этот сукин сын в меня стрелял, – простонал старик. – Ранил в бок!..

– Идти сможешь? Нам нужно уходить, – сказала Саманта.

Из-за спины у нее вынырнул Локрин, который сразу бросился к Кэлибриду. Удивительно быстро и ловко подхватил он своей мясистой рукой костлявое тело друга и вскинул его себе на плечи, даже не замедлив шаг.

Кэлибрид громко застонал от боли, и Локрин прошипел:

– Будешь ныть – скину тебя в болото!

В этот миг тишину ночи снова разорвал выстрел. Позади Саманты затрещало дерево, и что-то острое вонзилось в лодыжку.

Локрин уже бежал прочь, и седые космы Кэлибрида развевались в такт его неровному бегу. Отлично. Стрелок промахнулся. И выдал, где находится. Выстрел раздался откуда-то сзади, и, следовательно…

Саманта упала на землю и прицелилась, надеясь, что поможет старикам выиграть время и найти укрытие.

Ага, вот он! Возле стены дома промелькнул мужской силуэт, подсвеченный пламенем. Саманта взяла на мушку тот клочок земли, где он должен был появиться через несколько секунд. В следующее мгновение она снова увидела силуэт врага. И спустила курок. Негодяй рухнул наземь, и Саманта на всякий случай выпустила по нему еще одну пулю.

Обернувшись, она бросила взгляд в сторону Кэлибрида и Локрина, но их уже не увидела. Шотландцы, прекрасно знавшие эту местность, должно быть, укрылись в тени деревьев, и там, пробираясь от дерева к дереву, они смогут обогнуть Лох-Горм и невредимыми добраться до Руарида.

Пожар начался со стороны Инверторна, так что бежать в ту сторону бессмысленно – лишь сделаешься мишенью для любого мало-мальски умелого стрелка.

А что если именно из Инверторна явились враги? Что если граф, устав от ее несговорчивости, решил добиться своего самым простым и жестоким способом – превратив Эррадейл вместе с ней самой в прах и пепел?

От этой мысли в груди у Саманты что-то болезненно сжалось. И она тотчас же вспомнила, как много было поставлено на карту.