Вся суть рекламы, этого гипертрофированного продукта новейшего времени, основана на прилагаемом ко всему полусерьезном подходе, для развитых культур характерном. Возможно, мы должны подходить к ней как к возрастному явлению. Пуэрилизм – вполне подходящее слово для этого.

Полусерьезное отношение ко всему, что стало всеобщим, вместе с тем объясняет наличие тесного контакта между героизмом и пуэрилизмом. С момента, когда провозглашается лозунг «Будем героями!», начинается большая игра. Эта игра могла быть благородной, если она протекала полностью в сфере поединка эфебов и Олимпиады. Но пока она разыгрывается как политическая кампания, в парадах и всенародной муштре, в хриплых призывах ораторов, в продиктованных властью газетных статьях, и вместе с тем считает себя преисполненной высокой серьезности – это и вправду не что иное, как пуэрилизм.

Для философии Государства, или философии жизни, которая от высказывания критических суждений уходит к высказываниям, распространяющимся на действительность и насущные интересы, вся сфера современного пуэрилизма, с его слоганами, парадами и бессмысленными состязаниями, – стихия, в которой безбедно процветает она сама и в которой может пышно произрастать власть, которой она служит. Ведь ее ни в коей мере не беспокоит, что массовый инстинкт, на котором она спекулирует, не подвержен проверке путем вынесения независимого суждения. Она нисколько не желает независимого суждения, ибо оно есть порождение познающего духа. Она не беспокоится о том, что с отказом от суждения понятие ответственности сводится к расплывчатому чувству связи с делом, требующим проявления преданности.

Смешение игры и серьезности, которое лежит в основе всего того, что мы объединяем под именем пуэрилизма, без сомнения, является одним из важнейших признаков недуга нашего времени. Остается вопрос, до какой степени пуэрилизм связан с другой чертой современной жизни – с особым почитанием юности. Оба эти явления нельзя ни в коем случае смешивать. В пуэрилизме нет возраста, ему подвержен и стар и млад. Особое почитание молодежи, которое на первый взгляд является показателем свежести сил, может рассматриваться и как старческое явление, как отречение в пользу несовершеннолетних наследников. Большинство цветущих культур, впрочем, любили и уважали молодежь, но не льстили ей и не восхваляли ее и всегда требовали от нее послушания и почтительного отношения к старшим. Типично декадентскими и пуэрилистскими являлись теперь уже исчезнувшие движения, называвшие себя футуризмом. Но вряд ли можно сказать, что в их появлении виновата была молодежь28.

XVII. Суеверия

Возрождение суеверий вполне подходит времени, склонному отказаться от норм познания и суждения ради воли к жизни. Суеверия, будучи всегда тревожащими и навязчивыми, обладают тем свойством, что в периоды сильного духовного беспокойства и замешательства они вновь входят в моду. Временами они обретают некую привлекательность. Они приятно бередят нашу фантазию и утешают нас в нашей ограниченности знания и понимания.

Здесь не место рассматривать все формы нынешних суеверий. Укажем лишь на две их разновидности. Первая принадлежит к суеверным представлениям, избежать которых в состоянии лишь немногие: страх искушать судьбу. Этот страх глубоко присущ человеку, возможно, его следует назвать некой потаенной верой. Многие ли из нас не постучат по дереву, подстраховываясь своим «Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!», хотя, безусловно, считают, что они в это не верят? Здесь кроется причина того, что всякая новая опасность влечет за собой новый вид суеверия. Когда автомобиль считался еще весьма ненадежным, то у заднего стекла вешали какой-нибудь талисман. Теперь их почти не встретишь. Зато одна из наиболее известных в мире компаний воздушных сообщений требует, или еще недавно требовала, от пилотов – помимо экзамена, медицинского обследования и тестирования – также предъявления гороскопа. Само по себе вполне понятно, что авиация, с ее резко повышенной опасностью, ощущает потребность в психологической защищенности. Но не может не внушать опасений, что крупная официальная корпорация ратует таким образом за возрождение астрологии. Суеверие, претендующее на то, чтобы считаться наукой, вносит гораздо более серьезную путаницу в понятия, чем суеверие, которое коренится в простых народных обычаях. Верят, что гороскоп содержит некие точные данные, тогда как на самом деле гороскоп, если допустить, что он вообще хоть что-нибудь значит, не может быть более точным, чем описание примет в паспорте.

Наиболее распространенная и гораздо более пагубная форма нынешних суеверий лежит не в постоянной готовности допущения таинственных взаимосвязей29 и не в обращении к той или иной псевдонауке, но полностью в сфере чисто рационального мышления и доверия к подлинной науке и технике. Такова вера в целесообразность современных войн и их средств.

Без сомнения, был долгий период, когда войне придавали довольно высокую степень целесообразности. Восточному царству далекой древности, которое истребляло своих врагов, не требовалось беспокоиться о том, что Переднюю Азию это могло в конце концов превратить в пустыню. Европейская история также знает определенное число оборонительных войн и некоторые наступательные, которые, без сомнения, могут быть названы целесообразными. Но гораздо большее их число лишь с большим трудом можно было бы подвести под понятие целесообразности. Вспомним Столетнюю войну, войны Людовика XIV, наполеоновские войны, целесообразность которых была сведена на нет Лейпцигом и Ватерлоо46*. Почти во всех этих случаях целесообразность ограничивается непосредственным результатом. Конечные цели войны: мир и безопасность – всегда являются результатом, собственно, не самих военных действий, а истощения сил.

По мере того как оружие становится все более эффективным и страны, которые могут вести войну, в интересах собственного существования все более вынуждены поддерживать мирные взаимоотношения, целесообразность войны снижается. Переход от наемной армии к призыву и всеобщей воинской повинности означает гигантский шаг в сторону нецелесообразности войн. Ведь тогда потери в живой силе значительно возрастают. С появлением огнестрельного оружия положение снова меняется. Можно сказать, что начиная с этого момента и вплоть до конца XIX в. целесообразность войн повышалась. Но с постоянно возрастающей силой взрывчатых веществ она вновь резко снижается. Ибо не только конечный итог потерь будет настолько велик, что для обеих сторон, победителей и побежденных, исчезает всякий полезный эффект, но уже в ходе самой военной кампании, если с обеих сторон участвуют до некоторой степени равные силы, затраты и потери перевешивают непосредственный выигрыш. Всякое военное средство обладает определенной эффективностью до тех пор, пока его нет у противника, и не дольше. Это касается как взрывчатых материалов, так и всех прочих чудес, созданных для ведения войн, будь то железобетонные сооружения, подводные лодки, авиация и радиоприборы. Всякий успех, которого они добиваются, только кажущийся, и значение его кратковременно, а то и вовсе ничтожно. Разве гигантские броненосцы времен Мировой войны не были всего лишь амулетом на шее Британии? К чему привело героическое мужество, потеря множества юных