игра на цине, игра в сянци, чтение и каллиграфия. – Закончив, он неестественно рассмеялся. – Оговорился я тогда, оговорился!

А? Непохоже, что он тогда оговорился. Я задумалась, пытаясь понять, какая версия «четырех удовольствий» на самом деле была верной. Тем временем Феникс коснулся моего лба.

– К счастью, твой изначальный дух по-прежнему непорочен. Не успела запачкаться той грязью.

Бессмертный вздохнул было с облегчением, когда Феникс продолжил:

– Поднимайся. Завтра отправишься в Киноварную обитель[165] Верховного небожителя владыки Лао. Станешь прислужником, разводящим огонь в печи.

Фэн Шуй поднял заплаканное лицо и жалобно произнес:

– Ваше высочество, у владыки Лао решетка на печи слишком тонкая, я боюсь жара! Если окажусь в Киноварной обители, то, боюсь, не пилюля бессмертия приготовится, а я вместо нее! Ваше высочество, не могли бы вы определить мне другое наказание?

Уж я-то знала, насколько неразумно о чем-либо спорить с упрямым и жестоким Фениксом. Он задумался, а затем произнес:

– Впрочем, я слышал, что в аду Вечных мучений[166] не хватает демонов – ловцов душ умерших. Или предпочтешь начать отбывать наказание с самого верхнего ада[167]?

– Ваше высочество, благодарю за оказанную милость! Я страстно желаю отправиться в Киноварную обитель Верховного небожителя владыки Лао разводить огонь в печи! – Земной бессмертный торопливо вытер слезы. Рыбешка позволил ему уйти.

– Дева Цзинь Ми, вы весьма искусны в изготовлении вина, – воскликнул Рыбешка, попробовав моего османтусового вина.

– Ну что вы, что вы! – отмахнулась я, притворно скромничая. – Раз оно вам так понравилось, то я поделюсь с вами рецептом.

– Договорились. С нетерпением буду ждать той ночи, когда расцветет полиантес и вы придете, чтобы лично обучить меня всем премудростям изготовления вина. – Улыбка Рыбешки была подобна глотку свежего весеннего воздуха. Я кивнула, соглашаясь с его словами. Феникс потянулся к кувшину. Выглядел он совершенно равнодушным. Я поспешно перехватила кувшин и заботливо налила ему вина. Феникс промолчал, позволяя мне наполнить его пиалу. Я привыкла, что обычно он всегда бросал мне какую-нибудь колкость, поэтому меня сильно удивило его молчание. Это было как-то странно.

А потом я как-то неожиданно оказалась на побегушках: постоянно поочередно пополняла пиалы Феникса и Рыбешки. И никто из них слова не произнес – молча пили, избегая даже смотреть друг на друга. Когда был опустошен пятый кувшин, Рыбешка подпер голову рукой и улыбнулся мне. Взгляд его затуманился, и он закрыл глаза. Я отставила в сторону кувшин и окликнула его – поздно, Рыбешка уснул.

– Он пьян, – сделал вывод Феникс, посмотрев на брата. У меня зачесалась нога – оказалось, это зверь сновидений потерся об меня. Да, разговаривать он не умел, но мог быть полезен в другом. Я прочитала заклинание, и Рыбешка тут же перенесся на спину зверька. Он тут же растворился в бескрайнем сумеречном небе. Наверное, вернулся во дворец Небесных сфер.

Феникс как-то странно на меня посмотрел. По его взгляду я сразу поняла, что он не опьянел. Как же так вышло, что тот, кто не должен быть пьян, опьянел, а тот, кто должен был напиться, трезв? Я продолжила подливать Фениксу вино, и, когда он дошел до пятнадцатого кувшина, просто отставила кувшин и взяла полный сосуд. После двадцатого я испугалась. Не думала, что он так хорошо пьет. Неужели он, как и я, может много выпить и не захмелеть? Феникс выпил почти все вино, и я не знала, что же мне делать дальше. Я села на каменную скамью рядом с ним и, собравшись с духом, осторожно произнесла:

– Это… Ну… Ты все еще должен мне триста лет духовных сил. Мы сегодня так хорошо посидели, кажется, сейчас самое время передать мне их…

Феникс долго не отвечал. Я даже забеспокоилась, уж не решил ли он взять свои слова обратно? Феникс сидел совершенно неподвижно. Я заметила, что его щеки слегка порозовели, а глаза заслезились, отчего зрачки казались еще чернее – издалека этого не было видно. Почему он замер, почему ничего не ответил? Мне дважды пришлось повторить свои слова, но Феникс по-прежнему не обращал на меня внимания. Я начала беспокоиться и слегка ткнула его. Неожиданно он покачнулся и оперся на мое плечо. От него веяло сильным ароматом османтусового вина – видимо, в конце концов Феникс опьянел.

Обычно, когда напиваются, одни много болтают, как земной бессмертный, а другие любят поулыбаться, как Рыбешка. Я даже слышала, что некоторые пускаются в пляс. Наверное, очень мало тех, кто, как Феникс, напившись, молчат и пытаются всех обмануть, напустив на себя серьезный вид.

Я решила переместить Феникса в комнату, используя заклинание, но, так как он прислонился к моему плечу, не могла пошевелить рукой. Что уж говорить о заклинании[168]! Так что мне пришлось самой тащить его в комнату. Он хоть и был довольно тяжелым, но, к счастью, не дергался и не мешал мне. Я все силы истратила, чтобы уложить Феникса в постель. Он все еще крепко сжимал в руке пиалу из-под вина. Губы чуть надуты, глаза, что так холодно всегда на меня смотрели, сейчас были плотно закрыты, из-за чего лицо смягчилось. А длинные и пушистые ресницы отбрасывали легкие, едва различимые тени. Феникс напоминал нежного, наивного ребенка…

Ребенок! Это можно использовать как обзывательство.

Я погладила его по щеке – такое приятное ощущение. Внезапно Феникс открыл глаза, свирепо посмотрел на меня и произнес:

– Эй, демоненок!

Я замерла. Феникс высказался, а потом, успокоившись, снова закрыл глаза. Мне было досадно: даже во сне он меня обижает. Хотя, если так подумать, возможно, для него это что-то вроде приветствия? Например, Сунь Укун всякий раз, когда видел кого-то, вне зависимости, будь то мужчина или женщина, мальчик или девочка, всегда восклицал: «Демон! Куда несешься?» А вот люди как приветствие используют фразу «Ты поел?». Поразмышляв об этом немного, я успокоилась. Присев на краешек постели, я прошептала ему на ухо:

– Феникс, ты же помнишь, что должен мне шестьсот лет духовных сил?

Он тяжело вздохнул, но глаза не открыл. Выражение лица оставалось все таким же безмятежным и спокойным.

– Молчишь, потому что согласен, да? – осторожно уточнила я. Феникс снова вздохнул, по-прежнему не просыпаясь. – Всегда возвращать долг – это закон Небес и принцип Земли[169]. Так что я сама возьму то, что мне причитается, и тем самым избавлю тебя от хлопот.

Я вытянула указательный и средний пальцы правой руки, поднесла их ко рту и прошептала заклинание извлечения. Когда заструился золотистый свет, я быстро прижала пальцы к точке между бровями Феникса. Вот