только свет не проник ему под кожу – его отразил внезапно появившийся разноцветный магический барьер. К счастью, я успела быстро среагировать и отдернуть руку – иначе бы осталась без пальцев!

Ай, какой же Феникс злой! Я обиженно потрясла рукой и подула на обожженные до красноты пальцы. Этот магический барьер оказался очень горячим, прямо как кармический огонь алого лотоса. Я очень надеялась, что к завтрашнему вечеру все пройдет.

Все эти звуки и шорохи, конечно же, разбудили Феникса. Он открыл глаза и сонно посмотрел на меня: растерянный и чуть глуповатый вид, угольно-черные глаза чуть затуманены со сна. Наконец его взгляд сфокусировался на чем-то за моей спиной. Я обернулась. На стене, прямо напротив постели, висел свиток с рисунком, выполненным тушью в стиле се-и[170]: напитанный влагой гроздь аметистового винограда. Пространство вокруг грозди оставалось белым, что делало виноград еще более выразительным. Казалось, если протянуть руку, то можно прикоснуться к нему.

Я снова посмотрела на Феникса. Он смотрел на нарисованный виноград с такой болью. Но в тоже время в его глазах я видела и нежность, и радость, и печаль. Судя по всему, проголодался. От этой мысли я невольно вздрогнула. Неужели у пьяного Феникса изменились предпочтения и теперь он хочет съесть виноград? Я, конечно, очень скромная, но надо признать, что мое истинное тело в три раза фиолетовее, в пять раз пухлее и в восемь раз сочнее, чем тот нарисованный виноград. То есть идеальное блюдо для жадной птички… Мысленно я уже видела, как Феникс хватает меня острым клювом и проглатывает… О Амитабха! Амитабха!

На цыпочках я попыталась незаметно выскользнуть из комнаты, но тут услышала, как меня окликнули:

– Цзинь Ми?

Я поспешно одернула рукав, пряча обожженные пальцы, и обернулась.

– Да, это я. Схожу принесу тебе поесть, хорошо? Это поможет тебе быстрее протрезветь.

– Не надо, – отказался Феникс. Он сел, прислонившись к резному столбику постели. – Я не голоден.

По выражению его лица не было похоже, что он лжет, поэтому я решила остаться.

– Раз уж протрезвел, значит, вернешь мне долг и передашь обещанные духовные силы?

Феникс коснулся точки между бровями.

– Духовные силы? Сколько?

Нет, видимо, он еще не протрезвел или не проснулся. Так что наверняка плохо соображал. Я решила, что просто обязана этим воспользоваться.

– Шестьсот лет.

– Хорошо. – Феникс был таким растерянным, я сильно удивилась. Но попыталась сохранять спокойствие. – Подойди, я передам их тебе.

Я села на край постели. Феникс медленно убрал челку с моего лба. Я закрыла глаза и почувствовала, как духовная сила заструилась в мое тело. Она протекла через точку бай-хуэй, слилась с моим изначальным духом, а затем напитала ци и наполнила точку лин-тай. Я тут же ощутила просветление. Как же хорошо! Чистая духовная энергия Повелителя огня была поистине необыкновенной!

Ночь была холодной, как вода, но руки Феникса оказались такими теплыми, что я невольно почувствовала уют и спокойствие рядом с ним. Он медленно опустил руку, и я открыла глаза: наши лица были так близко. Феникс пристально рассматривал меня, и на щеках у него появился бледно-розовый румянец. Постепенно румянец распространился и на шею.

Я только что получила шестьсот лет его духовной силы и чувствовала себя очень хорошо. Тут я вспомнила, что Феникс, кажется, хотел заняться со мной парной культивацией. Сейчас был подходящий момент, и я решила не терять времени даром. Вот только я никогда раньше не занималась парной культивацией и поэтому не была уверена, с чего именно следует начать.

Для начала приняла свой истинный облик, рассеяв заклинание Рыбешки. Теперь я вновь стала девушкой. Затем я вспомнила увиденное в трактире «На юге». Насколько я поняла, в парной культивации была необходима прелюдия. Если вспомнить все, что видела или слышала, то перед началом обычно говорят какую-нибудь фразу, вроде «Папочка тебя сейчас как следует накажет», «Повинуйся мне» или «Кричи! Кричи во все горло, никто тебя не услышит».

Первое предложение мне казалось каким-то чересчур грубым, а последнее – слишком уж дерзким. Так что я выбрала второе. Я приподняла подбородок Феникса, придвинулась к нему, улыбнулась и прошептала:

– Фэй Сюй, мой милый, повинуйся мне!

Судя по всему, Феникс все еще не протрезвел – он смотрел на меня растерянно и изумленно. Свободой рукой я приобняла стройное тело Феникса. Из-за того, что я приподняла его подбородок, мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его. А затем я решительно прильнула к губам Феникса. Он застыл, широко распахнув глаза. Я почувствовала, что мы вот-вот упадем. Да, правду говорили, что после парной культивации все тело будет болеть.

Я уже хотела было провести губами по его шее, а затем снять с него одежду, когда вдруг руки Феникса оказались у меня на талии и он прижал меня к себе. Чуть наклонившись, он ответил на мой поцелуй. Прикусил мою губу, а затем начал страстно посасывать ее. Губы Феникса были обжигающе горячими. Я тут же ощутила сильный аромат османтусового вина. Теперь уже я замерла. Так и знала, раз Фениксу снятся настолько подробные «весенние грезы», то и в парной культивации он настоящий знаток.

Я облизнула губы Феникса, чтобы остудить их жар, и он тут же страстно впился губами в мой язык. На мгновение я потеряла всякое ощущение реальности, все пять моих чувств будто перестали работать. Остались лишь чарующие чувственные губы Феникса и его сильные руки, крепко сжимающие мою талию.

Небо закрутилось, земля завертелась… Я подумала, что бессмертный лис был прав: парная культивация «переплетение шеями, как утки-мандаринки[171]» очень нежная.

Я решила запомнить все как следует, чтобы точно знать, как и что делать, когда в следующий раз займусь парной культивацией с кем-то еще.

Внезапно Феникс замер. Схватив меня за плечи, он отодвинул меня от себя на полчи[172] и с мукой в голосе воскликнул:

– Неправильно! Неправильно! Так не должно быть!

Ох! Я испугалась. Выходит, зря так старалась сохранить здравый рассудок и запомнить каждый шаг. Теперь он говорит, что все неправильно! Какой же из него учитель, раз ложные знания дает?

– Почему? – Я скромно заморгала.

– Почему? – Феникс мгновенно побледнел, а взгляд стал холоднее льда. – Ты посадила во мне семя любви, и я всем сердцем полюбил тебя, что же тут поделать… Судьба играет со мной, законы Неба несправедливы… Устои и правила[173], моральные принципы запрещают подобное. Если мы будем вместе, то нас непременно настигнет кара и мы будем рассеяны,