над укромной долиной, прорезанной руслом реки Лан между Марбургом и Франкфуртом, в краю небольших оловянных рудников, католических обрядов и сельской бедности. Приют в Хадамаре открылся в 1906 г., в то время, когда в области уже наблюдался экономический упадок. Главный приют, занимавший здание работного дома конца XIX в., освободили от пациентов в начале Второй мировой войны, чтобы отдать его под военный госпиталь. В дальнейшем это только облегчило превращение здания в психиатрический приют, особенно с учетом активной поддержки провинциальной администрации в Висбадене. В приюте осталось 25 прежних сотрудников, остальных привезли из Графенека и Берлина или наняли на месте. Пациенты приезжали по железной дороге и выходили на городской станции у подножия холма или прибывали на серых автобусах Общественной транспортной службы, которые доставляли их прямо на территорию приюта. Дальше пациентов отводили через боковой вход в светлую комнату с большими окнами на первом этаже, раздевали и проверяли у них документы. После беглого осмотра врач определял, какая причина смерти из 61 пункта в его списке лучше всего подходит пациенту. Затем новоприбывших фотографировали для постоянно пополняющейся коллекции образов душевнобольных и небольшими группами вели за угол к узкому лестничному пролету, спускавшемуся в маленькую белую душевую с кафельным полом и деревянными скамейками по бокам. Здесь их отравляли монооксидом углерода (угарным газом), а тела сжигали в двух печах крематория у противоположной стены подвала. С января по август 1941 г. в Хадамаре было отравлено газом 10 072 человека [5].

К несчастью для местных властей, из труб крематориев поднимались густые клубы дыма, только подтверждавшие неосторожную болтовню рабочих, отвечавших за избавление от тел. Заведение перевели в Хадамар в том числе и из-за того, что в Графенеке в Швабских Альпах, где газом успели отравить 9839 человек, его деятельность вызвала общественные волнения. Кроме того, само по себе огромное количество умерщвляемых приводило к небрежности при подделке свидетельств о смерти. Некоторым родственникам сообщали, что пациент умер от воспаления аппендикса, в то время как ему давно удалили этот орган. Даже при отправке родственникам картонных урн с прахом случались оплошности. Когда близкие находили в урне с предположительно мужским прахом женские шпильки для волос или получали урну якобы с прахом сына, которого на самом деле забрали из приюта две недели назад, они начинали задавать вопросы. В непосредственной близости от лечебниц отравление газом ни для кого не было секретом. В письме протеста, направленном рейхсминистру юстиции (католику), епископ Лимбургский Антониус Хильфрих упомянул игру местных детей, которые при виде проезжающих через Хадамар серых автобусов начинали хором выкрикивать: «Едут душегубки!» [6]

3 августа 1941 г. католический епископ Мюнстера граф Клеменс Август фон Гален с кафедры в церкви Ламберти прочел публичную проповедь против эвтаназии. Раскрыв все, что ему было известно об убийстве пациентов, Гален предложил задуматься, какая участь ждет пожилых, немощных и раненых ветеранов войны, «если мы провозгласим и будем применять на практике принцип, позволяющий убивать “непродуктивные” человеческие существа». Проповедь Галена произвела сильное впечатление на местных жителей. Ее повторяли в епархиальных церквях Мюнстерланда, а Королевские ВВС распространяли ее текст в виде листовок в других районах [7].

В застольных беседах Гитлер не раз клялся, что доберется до Галена, однако он понимал, что неразумно злить католиков Мюнстерланда, особенно после летней конфронтации с церковью по поводу принудительного закрытия монастырей. Фигурам меньшего масштаба не так повезло. Паула Ф., работавшая в отделе снабжения приюта Хадамар, была вызвана на допрос в гестапо и на полгода отправлена в концлагерь Равенсбрюк за то, что держала у себя экземпляр проповеди епископа Галена. Как и в других вопросах политического контроля в Третьем рейхе, применение террора и запугивания отличалось одновременно жестокостью и избирательностью: его целью было не уничтожить инакомыслящих, а сломить их и вернуть в систему. Возвратившись в Хадамар, Паула обнаружила, что потеряла не только работу – горожане начали избегать ее [8].

Программу «Т-4» приостановили, а затем свернули. Но ее главные фигуранты вскоре смогли применить свой опыт в новом и гораздо более масштабном проекте, разработанном СС для избавления от евреев в лагере Белжец в Польше. Ко времени своего окончания в августе 1941 г. программа «Т-4» перевыполнила план, изначально заключавшийся в убийстве 70 000 пациентов. Сотрудники «Т-4» удовлетворенно подсчитали стоимость сэкономленных для Рейха яиц, джема, сыра и картофеля и перешли к устранению 20 000 узников концлагеря. Но вместе с «Т-4» закончился лишь один этап программы медицинского умерщвления [9].

В Саксонии один из медицинских руководителей программы «Т-4» Пауль Ниче экспериментировал с другими методами убийства. В приюте в Лейпциг-Дозене он пытался давать пациентам люминал. В Гросшвайднице еще 5000 пациентов были убиты смесью лекарственных препаратов и голодом (это происходило параллельно основной программе умерщвления газом «Т-4»). Подобные эксперименты подготовили почву для более децентрализованного и незаметного убийства. Газовая камера в Хадамаре прекратила работу, а крематорий был демонтирован после того, как в августе 1941 г. вышел приказ о прекращении деятельности заведения. Но почти год спустя, в августе 1942 г., в Хадамаре собралась новая команда, во главе которой встали неизменно вежливый 66-летний доктор Адольф Вальманн и главный управляющий Альфонс Кляйн. Отныне взрослых пациентов сразу по прибытии делили на тех, кто мог работать, и тех, кто не мог, и последним давали три раза в неделю похлебку из крапивы до тех пор, пока они не умирали от голода. Более 90 % отправленных туда в период с августа 1942 г. по март 1945 г. пациентов – не менее 4400 человек – погибли. Чтобы местных жителей больше не тревожили предательские столбы дыма над крышей крематория, убитых хоронили в земле.

Медицинское умерщвление сосредоточилось в Померании, Гессен-Нассау, Саксонии и Баварии; наиболее известными заведениями такого рода стали приют Мезериц-Обравальде в Померании и Хадамар в Гессен-Нассау. Несмотря на то что приюты других провинций отправляли своих пациентов туда, проблема голода в местных лечебницах стояла все так же остро. Почти половина пациентов, погибших на этом этапе существования программы медицинского умерщвления, просто угасла от голода в тех заведениях, где не было специальных приспособлений для убийства. В целом, согласно оценкам, в Рейхе было убито 216 400 душевнобольных, причем жертв завуалированных форм убийства было больше (согласно оценкам, 87 400 человек), чем отравленных газом в рамках программы «Т-4» в 1939–1941 гг. [10]

Столь же безостановочно продолжались убийства детей-инвалидов. В отличие от отравления газом взрослых, убийство детей с самого начала старались совершать скрытно. Для этого врачи и младший медперсонал использовали различные коктейли препаратов: в вечернюю еду подмешивали порошок люминала, делали детям инъекции морфия-скополамина или давали таблетки люминала и трионал. При симптомах острой пневмонии