уже ощущал, как сзади накатывает леденящий холод Пустоты. Пожирающее все живое Ничто было совсем рядом — черная стена неумолимо скользила меж деревьев, втягивая в себя верхушки крон. Обезумевшие звери — и обычные, и мутировавшие — метались в панике, жалобно вопя. Но стоило им приблизиться к вздыбленному краю Пустоты, как гибкие отростки хватали их поперек тела и затягивали внутрь.

Больше никакого рева, воя и визга. Только глухой треск ломающихся костей, бульканье разрываемой плоти да шорох осыпающегося праха. А над всем этим кошмаром — громовой раскат обрушивающейся реальности. Даже небо сморщилось, как обожженная кожа, и начало стремительно темнеть. Солнце багровело на глазах, напоминая сочащийся кровью нарыв.

И вот тогда Бездна окончательно вырвалась на свободу! Из ослабевших духовных потоков хлынула концентрированная чернота, заливая землю чернильными потоками. Небосвод над головой треснул, словно разбитое стекло, и из щелей дождем посыпались струи ослепительно-белого пламени. Деревья начали стремительно гнить и оплывать, точно свечи. Распадались на глазах на вязкую слизь, в которой копошились полупрозрачные личинки.

В воздухе отчетливо запахло застарелой гнилью — душным, приторным запахом разложения. Меня замутило, но я лишь стиснул зубы и усилил напор. Плевать, плевать на весь этот кошмар! Лишь бы вырваться, лишь бы спастись! Лишь бы не дать Лилии провалиться обратно в безумие!

Кажется, Разлом начал поддаваться. Вокруг воронки заплясали голубоватые всполохи, похожие на снопы искр. Нутро расщелины раздулось и запульсировало, будто в такт неслышному ритму. Края затрепетали и начали медленно-медленно расходиться в стороны. Багровый свет полыхнул из разверзающейся пасти… ну же… еще немного!

Из последних сил, я хлестнул по краям Разлома призрачными плетьми. Те, извиваясь, обвили вывернутую плоть и дернули, раздирая ее в клочья. Преграда жалобно затрещала и, наконец, поддалась! Расщелина приоткрылась, обдав лицо жаром.

Отлично! Сейчас додавлю заразу!

Я усилил натиск, глядя на то, как Разлом наконец-то начал открываться. Но в этот момент за спиной раздался знакомый голос:

— Эстро…

Я резко обернулся. Лилия стояла в нескольких шагах от меня, покачиваясь, словно от слабости. Ее глаза были полны слез, а на лице застыла гримаса боли.

Какого?

— Как же все до такого дошло? — прошептала она надтреснуто, — Я… я просто хотела любить тебя. Всем сердцем хотела. А в итоге…

Богиня всхлипнула и с видимым усилием сорвала с себя печать подчинения. Вслед за этим она одним движением руки развеяла и все остальные успокаивающие чары. Я недоуменно приподнял бровь. Не может быть! Она не должна была очнуться так быстро. И не было у нее столько сил, чтобы избавиться от моей магии. Что, черт возьми, происходит?

В этот момент глаза Лилии заволокла чернильная пелена. По белкам расползлись угольно-черные прожилки, радужка полыхнула нестерпимо-ярким светом. Я отшатнулся, интуитивно призывая покров.

— Для меня уже все кончено, — глухо произнесла богиня, глядя на меня в упор. В ее голосе звучала бесконечная, вселенская тоска, — Посмотри на меня внимательней, Эстро. Посмотри, во что я превратилась.

С этими словами Лилия указала на свои ноги. Я скосил глаза вниз и похолодел. Прямо из-под земли, на которой стояла богиня, выступило небольшое озерцо чистейшей Бездны. Черная маслянистая жидкость пузырилась и подрагивала, словно живая. А над ней змеились толстые щупальца, сплетенные из той же чернильной субстанции.

Где-то я это уже видел…

Клубящиеся отростки взвились в воздух и принялись опутывать ноги Лилии, быстро поднимаясь выше. Богиня застонала сквозь зубы, но даже не попыталась отстраниться или защититься. Она просто стояла, раскинув руки, и позволяла Бездне облеплять себя, точно вязкий дегтярный кокон.

Меня замутило от омерзения, когда чернильная масса добралась до лица девушки и принялась видоизменять его, словно податливый воск. Нос и рот вытянулись вперед, образовав хищную звериную морду, усеянную множеством мелких клыков. Уши заострились и сдвинулись к макушке, став похожими на лисьи. А за спиной богини с хрустом прорезались три длинных, покрытых склизкой жижей хвоста.

Не прошло и минуты, как передо мной предстало воистину жуткое существо — помесь человека, лисы и какой-то неземной твари. Ту Лилию, которую я знал, заменила сгустившаяся, воплотившаяся Бездна.

Та самая Чернильная Тварь, с которой я столкнулся в самом начале…

Существо глухо расхохоталось и одним плавным движением поднялось в воздух, зависнув в нескольких метрах над землей. Его когтистые лапы слабо подрагивали, а хвосты яростно хлестали по бокам.

— Посмотри же, Эстро! — провыла тварь голосом Лилии. Она приземлилась рядом со мной, показывая саму себя во всем ужасающем великолепии, — Посмотри, чем стала та, что когда-то была богиней природы и добра! Та, что отринула свою суть, осквернила себя, заполнив душу чернильной мерзостью! Та, чьи страсти и пороки низвергли ее на самое дно!

Монстр умолк и уставился на меня пылающим взором, в котором плескалось безумие вперемешку с отчаянием. А потом медленно, словно через силу, проговорил:

— И после всего этого… ты хочешь сказать, что готов принять меня? Мои грехи, мое уродство, мою изувеченную душу? Неужели ты настолько слеп? Или лицемерен?

Вместо ответа я шагнул вперед и решительно раскрыл объятья. Лилия вздрогнула и попятилась, явно не ожидая подобного. Но я уже подошел вплотную и крепко прижал богиню к себе, наплевав на опасность. Даже в таком чудовищном облике она оставалась для меня прежней Лилией. За ее душу я готов был сражаться до последнего.

— Я приму тебя такой, какая ты есть, — прошептал я Лилии на ухо, чувствуя, как она замерла в моих руках, — Верь мне, любой может искупить свои ошибки, если по-настоящему этого захочет. Ты тоже сможешь. Главное, не сдавайся! Борись, ради всего святого! Помоги мне, помоги спасти наш мир и саму тебя. Искупи зло, что причинила. Вымоли прощение у тех, кого сгубила. Искорени Бездну внутри себя. Я верю, что у тебя получится!

Тело Лилии содрогнулось, будто от удара. Из груди богини вырвался полувсхлип-полустон, а потом она разразилась сухими, судорожными рыданиями. Плечи ее затряслись, на землю закапали крупные чернильные слезы, прожигая траву.

— Лжец! — вдруг взвизгнула Лилия не своим голосом, — Лжец, ты всегда был лжецом!

В следующий миг воздух над моим ухом свистнул, разрезанный острыми когтями. Я мгновенно среагировал, уходя от удара, и вскинул руку в защитном жесте. Лезвие духовного клинка само собой выскользнуло из ладони, разбрасывая блики. Черные когти ударили в него… и отскочили.

Лилия застыла напротив, тяжело дыша и скалясь. Ее глаза снова заволокло багровой пеленой, на морде проступила гримаса неизбывной ненависти. Мощный хвост хлестнул по земле, выбив фонтанчик