– Тоже Степанович, – вспомнила Лара. И удивилась: – Так ты предполагаешь…

– Я ничего не предполагаю. Если что-то у них было, это их личное дело. Крупный руководитель и его симпатичная подчиненная много лет знакомы, она моложе, уважает гендиректора как ученого, доктора наук, руководителя большого коллектива, может, даже любит его, знает, что у того жена в возрасте, к тому же инвалид… Случился служебный роман. Да и бог с ним, не преступление. А если их связь была счастьем для обоих, то и пусть бы жили себе и радовались. Но женщина вышла замуж за Ломидзе. А потом директора застрелил из охотничьего ружья сошедший с ума от задержки зарплаты сотрудник. Это могло быть совпадением. Но ведь референта Степана Степановича познакомил с Ломидзе, вероятно, Каретников. С какой, интересно, целью? Кстати, Петр Иванович в молодости был очень интересным мужчиной, а очень часто с такими красавцами знакомят с вполне определенной целью. Петр Иванович и сейчас импозантный…

– Я не обращаю внимания на такие мелочи, – поспешила отговориться Лара.

– И правильно, – согласился Николай. – Но я, собственно, вот о чем. Раз все так у них закручено, всплывает… то есть не всплывает, конечно, а на ум приходит Артем Степанович Чашкин, которого наш друг Володя Гущин считает преступником, совершившим уже четыре убийства.

– А ты так не считаешь?

– Я как раз ничего не считаю, потому что доказательств нет. Чашкин же мог ненавидеть Ломидзе, так как считал его виновником смерти матери. Он мог знать, кто его настоящий отец, и тоже размышлять о том, кому выгодна смерть Степана Степановича, мог желать мести. Но пока нет улик, это все домыслы. К тому же именно Ломидзе жив и невредим.

– Петр Иванович не верит, что Артем убийца. Извини, Коля, но я ему сказала, то есть случайно проговорилась, о подозрениях Гущина. И знаешь, он подтвердил, что Артем умеет стрелять, его дедушка обучал.

– Отец матери Артема был военным, я уже проверил. Кстати, фамилию он изменил, когда поступил в училище, потому что служить в армии Чушкиным… Но офицером был боевым. И внука готовил к защите Родины. Вероятно, занимался с ним не только стрельбой, но и рукопашкой. И на охоту дед с внучком ходили, это точно. Так что ваш Чашкин на самом деле не такой уж и рохля. Мне тоже кажется, что Гущин ошибается. Я бы скорее подумал на Макаренко.

– Борис-то Абрамович здесь при чем? Когда убивали Крошиных, он находился за столом и был не очень трезв.

– А зачем все делать самому, когда есть специально обученные люди? Я и Макаренко пробил по полицейской базе. Начнем с того, что он не еврей, как можно было бы подумать исходя из его отчества. В восьмидесятые мужчина собрался выехать на постоянное место жительства в Израиль, а для того женился на еврейке и по такому радостному событию изменил себе паспорт, превратившись из Бориса Алексеевича в Бориса Абрамовича и записавшись в евреи. Ваш начальник отдела ценных бумаг из Киева, где у него были нелады с еще советским законом, попадался с валютой, на мелком мошенничестве. Но отделывался лишь административными штрафами, что наводит на мысль: Боря Макаренко являлся стукачом, то есть осведомителем. Тем не менее он отправился за рубеж на ПМЖ. Не знаю, кто кому больше не понравился: Израиль Борису Абрамовичу или Борис Абрамович Израилю, но вернулся оттуда Макаренко через пару лет, уже без жены. Вскоре нашел себе работу – стал коммерческим директором в крупном кооперативе по пошиву меховых головных уборов. Спустя немного времени директор, он же владелец, умирает, кооператив разоряется… Потом Борис Абрамович оформляется финансовым директором в строительную компанию. А далее то же самое: владельца убивают, компания – банкрот. Через пару лет Макаренко всплывает на валютной бирже, и там проходит большая партия фальшивых долларов. Распространителя взяли, но организатора он сдать не успел – умер в камере от приступа астмы… Перед работой в «Преференц-банке» Борис Абрамович владел брокерской конторой на товарно-сырьевой бирже, где трудился и Артем Чашкин.

– А там прокола не случилось, потому что Артем не стал покупать неликвидные активы, вместо чего взял опцион на золото и спас клиента от полного разорения.

– Я этого не знал, – удивился Николай. – Значит, Макаренко и на бирже пытался кого-то развести… Очень опасное занятие. Вероятно, за ним уже стояли вполне уверенные в себе люди.

– Не Петр Иванович в паре с Крошиным, случайно? – усмехнулась Лара.

– Теперь мне кажется, что именно Ломидзе прикрывал Бориса Абрамовича. Поэтому Чашкина и убрали из брокерской конторы. Как бы там ни было, но доказательств того, что он причастен к убийствам, нет. А то, что у Чашкина невосприимчивость к алкоголю, абсолютно верная информация. Для людей с данной аномалией каждый прием алкоголя – мучение. От маленьких доз сильные головные боли и тошнота. Забыл, как это называется.

– Флешинг-реакция, – подсказала Лара.

– Ты мне нравишься все больше и больше. Такая умная, столько разного знаешь.

– А ты мне сразу понравился, – ответила девушка и растерялась от своей смелости, попыталась отговориться: – Не такая уж я и умная, просто хорошая память.

Николай тоже напрягся, а потом спросил:

– Подожди, а как же Гущин? Ведь вы много лет знакомы.

– Я познакомилась с ним за два дня до того, как увидела тебя. Да и видела всего один раз. Он не нашел ничего лучшего, чем соврать, будто когда-то провожал меня после школьных танцев. Но мы тут же установили, что не только учились в разных школах, но и жили в разных районах.

– Вот ведь какой ушлый! – неизвестно чему обрадовался Николай. – А я-то уже слово готов был ему дать, что не посмотрю на тебя и вообще в твою сторону…

Мужчина улыбался, довольный тем, что узнал.

– Очень приятно, – наконец вымолвил он.

– И мне тоже, – кивнула Лара.

Вот таким странным образом они вроде как признались друг другу. Но поскольку «вроде как» в любви не признаются, оба про себя решили считать, что нравятся друг другу, только на эту тему пока не говорить.

Николай пробыл у Лары до вечера. Вместе смотрели телевизор и даже выпили бутылку шампанского – последнюю из принесенных накануне из ресторана. Коля сказал, что машину оставит во дворе, а домой доберется на общественном транспорте. Добавил еще: завтра он все равно собирается заглянуть в «Преференц-банк», где начинается финансовая проверка, поэтому может прихватить и Лару.

Следующий день был воскресеньем, но она не стала напоминать об этом. Если Николай захочет приехать к ней, то приедет и так, без всякого повода.

Он, конечно, примчался. Причем очень рано. Позвонил от подъезда, а потом ждал, когда Лара приведет себя в порядок. Вместе позавтракали, затем поехали на машине в Царское Село и пробыли там до закрытия музеев и парков. Обратно вернулись, когда город накрывали влажные синие сумерки. Сидели в салоне перед подъездом, под согнувшимся над ними фонарем, – разговаривали, разговаривали и не могли наговориться.

Наконец Николай вздохнул: