свою работу, изучала метод Станиславского и читала целые тома по актерскому мастерству, которые открывали ей способы его совершенствования. Хеди скрупулезно соблюдала расписание и студийный график, не позволяя своей личной жизни сказываться на повседневной работе, и четко выполняла указания Луиса Майера.

Она вернулась домой поздно вечером. Ее брак с Джином Марки потерпел крах. Они не смогли сосуществовать, согласовывать совместное времяпрепровождение из-за напряженных расписаний каждого. Отсюда – измены и ревность, разрушившие их отношения. Хеди снова стала одинокой. Но сейчас ей было приятно находиться одной. Она приняла душ, переоделась. Когда она собиралась поужинать, зазвонил телефон.

– Это Майкл Кертис.

Знаменитый режиссер готовился приступить к съемкам кинофильма под названием «Касабланка» для студии «Уорнер».

– Рада слышать тебя, Мих [6], но мой ответ, к сожалению, по-прежнему отрицательный.

– Известно ли тебе, что, по слухам, этот фильм может принести тебе «Оскара»? Сам Хамфри Богарт хочет сняться с тобой.

Киноленты на военную тематику приносили хорошие доходы и в то же время помогали поднять дух американского народа. Однако Луис Майер был непреклонен и не позволил бы Хеди подписать контракт с чужой студией.

– Что ж, придется отдать роль Ингрид Бергман.

– Я знаю, что теряю свой шанс, Мих, но считаю невозможным предать «Метро», это слишком рискованно.

Хеди снималась в заметных фильмах, но МГМ отдавала предпочтение количеству, а не качеству продукции, поэтому было маловероятно, что она когда-нибудь получит награду Киноакадемии.

Луис Майер управлял студией твердой рукой, он был перфекционистом и по возможности следил за тем, чтобы у его сотрудников была минимальная стабильность в личной жизни, ведь это шло на пользу его компании. Однажды Луис познакомил Хеди с бывшим военнослужащим британской короны, превратившимся сначала в бизнесмена, а потом в актера, – с Джоном Лодером. Она сразу же почувствовала влечение к Джону, который показался ей очень красивым. Но еще больше Хеди привлекал его характер: он вел вполне упорядоченный образ жизни и, казалось, был равнодушен к роскошной среде постоянных развлечений и блуда, в которую ежедневно погружались другие известные актеры. Хеди становилось трудно жить одной; Джон тоже завершал свой второй брак, и они нашли утешение в объятиях друг друга.

В те дни повсюду довлела военная атмосфера. После нападения Японии на Пёрл-Харбор в сентябре 1941 года в войну вступили Соединенные Штаты – оказалась задета американская гордыня, и правительство президента Рузвельта призвало все слои общества присоединиться к военным усилиям. Киноиндустрии отводилась символическая и видная роль: актеры выступали на различных сценах перед войсками, вдохновлять тех, кто теперь видел наяву экранных героев, значило повышать их боевой дух.

Еще одной целью был сбор средств. Несомненно, кинозвезды обладали такой притягательной силой, что могли побуждать как предпринимателей, так и обычных рабочих делать пожертвования в фонды. Хеди с удовольствием участвовала в таких акциях вместе с Джоном Лодером – всегда, когда их просили. Одно только присутствие знаменитостей вызывало в массах ажиотаж – так проявлялось волшебство большого экрана. Сознавая, что она – одна из самых востребованных и почитаемых звезд, Хеди также понимала, что может внести больший вклад в общее дело.

Воспользовавшись контактами студии, она установила прямую связь с рядом сотрудников Управления стратегических служб (УСС), затем с некоторыми представителями Вооруженных сил и ФБР, но ей не удавалось добиться приема у них. Видимо, их не интересовало, что такого может поведать им актриса из Беверли-Хиллз. А Хеди срочно требовалось передать им свои разработки, ибо она искала способ применить их на практике, что соответствовало историческому моменту. Она была уверена, что ее идеи могут быть реализованы, пусть ей и не хватало необходимых знаний в области механики.

Имена голливудских знаменитостей по-прежнему появлялись в газетах и журналах, кочуя из описания одной вечеринки в освещение другой; папарацци фотографировали их в казино, ночных клубах, отелях и на частных торжествах. Актеры вели образ жизни, полный похоти и порока, но только не Хеди – ее вряд ли можно было отыскать в увеселительных заведениях. Она прилагала все усилия к созданию семьи и посвящала себя изучению сценического мастерства или любой другой специальности, способной помочь карьере, а свободное время уделяла развитию собственных математических идей. Война и разговоры, подслушанные в зальцбургском замке, еще сильнее подтолкнули ее к изучению новых систем, которые она пыталась разработать. Хеди не смущала очевидность того, что власти не обращали внимания на ее расчеты и чертежи, она продолжала настаивать на своем. Некоторое время назад она снова разыскала полковника Кромвеля, того самого, с которым познакомилась в Зальцбурге и потом встретила в особняке Луиса Майера. Возможно, теперь английский шпион поможет ей выйти на нужных людей.

33

Страсть к господству – самая страшная из всех болезней человеческого духа.

Вольтер

Буэнос-Айрес, июль 1942 г.

Нацисты нарушили договор со Сталиным [7] и вторглись на российскую территорию. Они взяли в осаду Сталинград и наступали по направлению к Москве. Литва, Украина, Белоруссия [8], а также страны Восточной Европы пали без особого сопротивления, что было легко предсказать, поскольку они симпатизировали немцам. Быть может, эти события повернут войну вспять. Фриц вспоминал наполеоновскую авантюру в России – именно она привела французского императора к окончательному поражению. В то же время немцы присваивали государственную казну оккупируемых ими стран, что обеспечивало Германии более чем достаточно средств для поддержания своей военной машины.

Лукас постучал костяшками пальцев в дверь кабинета Фрица. Он принес папки с попавшими ему в руки данными по экономике, политике и всему тому, что, по мнению его шефа, позволяло быть в курсе важных событий. Первые страницы содержали вырезки из газет и копии новостных телеграмм, а остальные заполнили сведения, добытые самим Лукасом. Фриц Мандль сохранял многие из своих контактов в Европе, поэтому получал информацию, которой в некоторых случаях делился со спецслужбами союзников – это было его попыткой оказаться на правильной стороне, когда закончится война. У него не было сомнений в том, кто в итоге выйдет победителем, ведь американцы уже бомбили немецкие заводы.

Он прочитал отчет, в котором упоминался возможный нацистский заговор против Гитлера. Фриц не одобрял группу немецких офицеров, вступивших в сговор. Этот безумец будет сражаться до конца, и в результате разгром Германии станет полным, но если Гитлера сменит в нацистском руководстве кто-то из его преемников, то союзники могут согласиться с частичной капитуляцией, в обмен оставив часть Европы и любимую Фрицем Австрию под гнетом абсолютной тирании, возможно, навсегда. В этом случае Мандль никогда не сможет вернуть себе то,