прикоснуться к ней, притянуть ближе и не отпускать. Но она тянется к Бейли и, прежде чем я успеваю сделать шаг, нежно забирает ее.

– Можешь отвезти нас обратно в гостиницу? У меня занятие по зуму, а Бейли нужно будет скоро кормить.

Все, что могу сделать, – это кивнуть.

Мейер сдержанно благодарит родителей, прежде чем выйти, и мы садимся в машину.

Дорога обратно проходит в тишине, но мой разум кричит.

Вернувшись в номер, она усаживает Бейли в манеж и пытается проскользнуть в ванную, но я успеваю преградить ей путь.

– Тобиас…

– Ты говорила искренне?

Она опускает глаза, но я костяшками пальцев приподнимаю ее голову, заставляя карие глаза посмотреть в мои:

– Просто ответь честно.

– Я ничего не говорила.

– Для меня даже несколько твоих слов означают чертовски много. – В груди вспыхивает пламя, горячая кровь течет по венам в два раза быстрее.

– Твой брат всегда докладывает Оливии и Гарро, когда ты приезжаешь в город, верно?

Хмурюсь и отвожу взгляд.

– Родители не следят за моей карьерой, но все в порядке.

– И ты не говоришь им, когда приезжаешь, потому что все разговоры сводятся к одному и тому же…

– Ты имеешь в виду область тоскливых разочарований? Да. – Пытаясь справиться с болью в области лопаток, поднимаю одну из них. – Но я привык к этому.

– Не стоит, – шепчет она, и в ее голосе звучит мягкость; не уверен, что она осознает это.

– Черт, это преследует меня повсюду, малышка-репетитор, – говорю я и через силу приподнимаю уголок рта. – Делаю что-то хорошее, то, чем могу гордиться, а кто-то другой приходит и разрушает это, вынуждая переосмыслить каждый гребаный шаг.

Ее глаза застилает грусть.

– Тебе приходится сталкиваться с этим и дома, и в университете…

Пожимаю плечами.

– Я так и не понял, почему так происходит со мной, но избежать этого невозможно. Думал, в университете все будет по-другому: новый город, новая команда, новые люди, старше и мудрее. Но потом журналисты пронюхали о моем прошлом: подросток с послужным списком длиной в километр умудрился получить полную стипендию, после того как его вычеркнули из всех списков перспективных игроков первого дивизиона в стране. И тут же я получил звание горячего питчера, а с ним и статус плохого мальчика. Они как будто ждали кого-то, на ком можно сосредоточиться, и этим «кем-то» стал я. Совершаю что-то дерьмовое – разоблачают. Делаю что-то хорошее – извращают. В прошлом году я помог одной девушке съехать с квартиры, после того как соседки по комнате кинули ее с арендной платой. Разумеется, газета опубликовала статью о том, как я разрушил мечты бедной девочки, вынудив ее бросить учебу. – Усмехаюсь, качая головой. – Знаешь, что самое дерьмовое в этом? На той же неделе я побил университетский рекорд и, черт возьми, ждал, что они напечатают что-нибудь хорошее. То, что я смог бы показать своим родителям, но об этом не было ни слова.

Мейер прикладывает руку к моей груди, поднимает голову и пристально смотрит.

– Жаль, что тебе приходится иметь с этим дело, – шепчет она. – Если бы они знали, какой ты на самом деле… – Она качает головой.

– Плевать на то, что думают другие, если малышка-репетитор видит меня таким, каким описывала меня сегодня. – Протягиваю руку и убираю волосы с ее лица. Каждый мускул моего тела напрягается, когда я вижу, как карие глаза темнеют. – Все, что ты сказала в доме родителей, было правдой? Тебе действительно приходят в голову такие мысли?..

Неужели Мейер Сандерс думает обо мне?

Рука на моей груди дергается, зрачки девушки увеличиваются, будоража до глубины души.

Разорву всех.

За нее.

За этот момент.

За нас.

Мейер делает шажок вперед, но я протягиваю руку и удерживаю ее там, где стоит. Она вздыхает, а из моей груди пробивается рык.

– Если ты подойдешь ближе, детка, ты почувствуешь доказательство того, что делаешь со мной.

Желанные губы подрагивают, вдоль бровей образуются складки, и мне делается больно при мысли о том, что придется столкнуться с ее отказом, но… маленькая ручка скользит вниз.

Мой пульс мгновенно подскакивает, когда я обвожу взглядом любимое лицо.

Толкаю нас назад и не останавливаюсь, пока ее плечи не упираются в стену моей комнаты. Просовываю ногу между ее бедрами.

Я уже готов для тебя.

Ее бедра сжимаются, и с моих губ срывается низкий стон. Маленькая рука пробирается дальше, проскальзывает под рубашку и встречается с краем трусов. Ее голова опускается на мою грудь, а рука начинает дрожать от желания.

– Я хочу тебя, – говорю я, и, клянусь, она стонет в ответ. – Уверен, ты это чувствуешь. – Наклоняюсь и кончиком носа смахиваю с ее лица выбившиеся пряди, а губами провожу по уху. – Готов поспорить, ты чувствуешь это уже несколько недель, а я мучаюсь гораздо дольше.

Она вздрагивает, и мой член дергается.

– Не бойся, малышка-репетитор, – хрипло говорю я, слегка потираясь о нее.

Мгновенно голова Мейер откидывается назад и упирается в стену, ее глаза прикрыты. Провожу большим пальцем по пухлой нижней губе, до смерти мечтая прикусить ее.

– Я дам тебе все, что только пожелаешь, малышка-репетитор. Но мне нужно большее – мне нужна ты.

Она обхватывает резинку боксеров и нежно тянет. Горячим дыханием сводит меня с ума.

– Сейчас у меня начнется занятие, и тебе… ты должен идти…

Глубокий стон вырывается из моей груди, когда кончики ее пальцев впиваются в мои грудные мышцы, сжимая в кулак футболку. Она пытается образумить себя, но это бесполезно, ведь истинные желания берут верх.

Ты так близко, детка… давай…

– Помнится, малышка-репетитор дала мне обещание, и я знаю, что она хочет выполнить его прямо сейчас, – шепчу я, позволяя своей руке опуститься на ее пышные бедра. Сжимаю кожу, и она резко выдыхает.

– Возьми…

Она прикрывает глаза, приподнимает подбородок, но тут начинает звонить мой телефон, и по рингтону я знаю, кто звонит.

– Как же не вовремя, – чертыхаюсь я, вытаскивая аппарат из кармана.

– Сынок, – гремит голос тренера Рида.

Мгновенно глаза Мейер распахиваются, и она застывает.

Подношу палец к губам, но девушка уже отодвинулась, а потом исчезла в своей комнате.

– Да, тренер.

Застегиваю джинсы и быстрым движением бросаю дорожную сумку на кровать. Достаю бейсбольные бутсы, запихиваю их в спортивную сумку и убеждаюсь, что моя черная палочка на месте после последней игры. Полоски черного цвета под глазами нужны, чтобы уменьшить блики от ярких источников света.

– Сынок, я не хочу, чтобы ты разминался раньше, чем за тридцать минут до начала матча. Остальной персонал уже в курсе, но, чтобы подстраховаться, говорю и тебе.

– Услышал вас.

– Мы выходим из аэропорта. Скоро увидимся.

Даю отбой, и с губ срывается тихий смех. Он что, знает, что меня не было в автобусе? Да если б и знал, не стал бы болтать об этом. Ведь тогда бы ему пришлось соблюсти правило, согласно которому спортсмены должны ездить на выездные игры вместе. В случае нарушения главная задница команды оказалась бы на скамейке запасных, а это ни хрена не вариант.

Нужно попасть на стадион до автобуса, чтобы перестраховаться. Но сначала я пять минут пообщаюсь с кареглазой малышкой по соседству.

С улыбкой проскальзываю в ее комнату, но обнаруживаю, что она сидит на кровати, ноутбук открыт, а через мгновение на экране появляется какой-то чувак.

Хмурюсь.

– Эй, – окликаю я.

– Ладно, Мэтт, давай начнем с физики. У тебя есть лист с заданиями? – спрашивает она.

Парень показывает в камеру листок, и я медленно возвращаюсь назад.

В прокате машин пишу своей девочке короткое сообщение и отправляюсь на стадион.

Ухмылка с лица не сходит, и впервые за всю историю я больше жду конца игры, чем ее начала.

Со вздохом опускаю взгляд на ноющий член.

Извини, братишка, твой звездный час еще не настал.

Глава 20

Тобиас

Мяч влетает в перчатку Эчо с громким хлопком, и мой рот изгибается в довольной улыбке.

Команда вылетает на поле в считаные секунды, но в прошлый раз они получили взбучку от тренера, когда запрыгивали мне на спину, так что сейчас ограничиваются радостными возгласами и хлопками по спине, да еще какой-то придурок срывает бейсболку с моей головы.

Эчо, однако, плевать, что его немного пожурят.

– Чертовски крутой яккер[38], сынок. – Он приседает, взваливает меня на плечи и поворачивается к лучшему хиттеру Кэл Поли… который сегодня не попал ни по одному