В конце концов этот конфликт привел к непреодолимому расколу между теми, кто выступал за более «сознательную» дисциплину, и теми, кто был готов подчиняться строгому руководству Бочкаревой. Даже после выговора от военного министра и столкновения с разъяренной толпой недовольных женщин-новобранцев, которые сочувствовали большевикам и требовали учредить солдатский комитет, командир стояла на своем. Она предпочла выдворить «бунтовщиц» из батальона, а не успокоить их при помощи мер, которые, по ее мнению, противоречили ее цели. В результате Бочкарева потеряла более половины оставшихся добровольцев[34]. Когда изгнанные запротестовали, Бочкарева приказала запереть казармы и поставила вооруженный караул. Не желая подчиняться решению Бочкаревой, изгнанные отправились с жалобой к генералу П. А. Половцову, командующему Петроградским военным округом. Генерал не сумел убедить Бочкареву отступить от своих правил, и упрямая командирша пригрозила, что бросит все дело, если ее власть и дальше будут оспаривать. Половцов предпочел, чтобы этот вопрос решался внутри подразделения, поскольку не желал рисковать тем, что он и его вышестоящее начальство считали важным инструментом пропаганды. Таким образом, Бочкаревой разрешили поступать по-своему, несмотря на недовольство Керенского. При ней остались примерно триста женщин, беззаветно преданных своему командиру и готовых терпеть суровую дисциплину и грубое обращение. В результате этого раскола батальон покинули большинство образованных женщин высокого общественного положения, хотя некоторые остались – например, Крылова и Скрыдлова. По поводу других оставшихся Крылова замечает: «…была не одна сотня солдат, лица и фигуры которых были так схожи с Бочкаревой, что в их крестьянском происхождении трудно было сомневаться» [Солоневич 1955: 54]. Твердо решив сделать солдат из «слабого пола», Бочкарева немедленно начала интенсивные учения, призванные подготовить добровольцев к предстоящей фронтовой жизни.

Солдаты 1-го Русского женского «батальона смерти» на стрелковом смотре (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)

Помимо внутренних неурядиц первое женское воинское подразделение испытывало серьезные проблемы извне. Многие были против формирования батальона. Особенно враждебно относились к нему большевики. Они считали его орудием буржуазии, способствующим продолжению империалистической войны, которая была выгодна исключительно высшим классам. Их возмущало, что Бочкарева внедряет старую армейскую дисциплину, полностью пренебрегает Декларацией прав солдата (изданной Керенским в начале мая) и отказывается создавать солдатские комитеты [Боробевский 1917: 3–4]. Группы солдат, студентов, рабочих и других сторонников большевиков вели агитацию среди женщин-солдат, убеждая их требовать от Бочкаревой соблюдения прав, и это, несомненно, сыграло свою роль в выступлении против командира. Некоторые выражали враждебность более насильственными методами, устраивая протесты у казарм батальона, бросая камни в их окна и угрожая женщинам словесно и физически. Женщинам пришлось круглосуточно выставлять караулы, чтобы защититься от этих беспорядков. Однажды вечером примерно двести протестующих собрались у казарм и начали оскорблять женщин. Разошлись они только после того, как женщины-караульные дали два залпа из винтовок у них над головой [Бочкарева 2001: 252–256].

Женский батальон привлекал большое внимание со стороны общества и прессы[35]. Независимо от того, одобрительным было их отношение или нет, все, кто писал о батальоне, признавали его исключительным явлением. Многие представители российского общества, как и обозреватели из стран Антанты, видели в этих женщинах пример патриотизма и храбрости. Батальон посещали различные известные особы – например, княгиня Кейкуатова (одна из высокопоставленных покровительниц Бочкаревой), старая революционерка Е. К. Брешко-Брешковская и британская суфражистка Эммелин Панкхерст. Отправленная в Петроград британским правительством с миссией, целью которой было поспособствовать поднятию морального духа и позаботиться о дальнейшем участии России в войне, Панкхерст посетила батальон в июне 1917 года в сопровождении британских журналистов и представительниц женского движения. Она обратилась к женщинам-солдатам с вдохновляющей речью, которую Нина Крылова передает следующим образом:

Мы все, миллионы культурных женщин, должны бороться за свои права в жизни. Даже за право на защиту своей Родины и за право с честью умереть за нее. Создание женского батальона – это величайшая страница в истории женщин со времени Жанны д’Арк. Я верю, что на фронте ваш пример увлечет усталых русских солдат, разложенных вражеской и большевистской пропагандой. Бейтесь смело – миллионы женских глаз, наполненных слезами, будут следить за вашими подвигами и миллионы женских сердец будут с надеждой биться с вами заодно. И наши горячие молитвы помогут вам выполнить ваш тяжкий, но почетный долг… [Солоневич 1955: 75].

Бочкареву также приглашали на общественные мероприятия в столице, где присутствовали такие влиятельные персоны, как председательница Русского женского взаимно-благотворительного общества А. Н. Шабанова и военный министр Керенский. Бочкарева вспоминала, что на одном таком приеме в гостинице «Астория» в середине июня Керенский (оставивший в стороне свои личные разногласия с командиром женского батальона) сказал ей, что само существование женской воинской части оказывает на войска благотворное влияние. По его словам, «несколько воинских частей изъявили готовность отправиться на фронт, многие инвалиды войны организовались с целью возвращения на передовую, заявляя при этом, что, уж если женщины идут сражаться, тогда пойдут и они, калеки» [Бочкарева 2001: 225].

Нуждаясь в преданных войсках для поддержки Временного правительства и противодействия большевистской агитации, Керенский попросил Бочкареву, чтобы ее женщины-солдаты промаршировали по городу во время проправительственной демонстрации. Она согласилась, несмотря на опасность, что ее подразделение столкнется со сторонниками большевиков. Хотя главной целью Бочкаревой было помочь Родине в борьбе с внешним врагом, она вполне сознавала политическую ценность своего женского батальона. Командир часто напоминала подчиненным, что они «не столько боевые, сколько политические солдаты» [Солоневич 1955: 75]. Обстановка на демонстрации ожидалась напряженная, поэтому офицеров и инструкторов женского батальона вооружили револьверами. Демонстрацию прервали сторонники большевиков, перекрывшие проправительственным силам проход к Марсову полю. По словам Бочкаревой, раздались выстрелы, и несколько женщин-солдат были ранены, в том числе и командир [Бочкарева 2001:241–244]. Это происшествие их не остановило, и они продолжили готовиться к настоящим испытаниям, ожидавшим их на фронте.

После приблизительно месячной военной подготовки женский батальон получил от Военного министерства уведомление, что в конце июня его отправят на фронт. На Южном фронте уже велось летнее наступление, начавшееся 18 июня, однако его первая фаза пошла не по плану [Abraham 1987: 218]. Женщины-солдаты должны были отправиться на русский Западный фронт, на участок, где имели место проблемы с боевым духом. Женщины с нетерпением ждали возможности проявить себя на поле боя.

Глава 4

Женское военное движение

Вставайте, женщины, смелей!

Берите штык из рук мужей

И покажите им скорей,

Как надо жизнь класть за детей.