Вера Анатольевна, в прошлом ведущий инженер крупногооборонного предприятия, а теперь – консьержка, вязала шерстяные носки для внукаи время от времени поверх очков бросала быстрый взгляд на лестницу.

Внук Веры Анатольевны так быстро снашивал шерстяные носки,что вязать их можно было не переставая. Впрочем, всю остальную одежду онснашивал с такой же удручающей скоростью. К сожалению, бабушкатринадцатилетнего разбойника не могла связать ему джинсы или кроссовки, поэтомуона делала то, что было в ее силах. Благо вязать на ее работе разрешалось, а задолгие годы инженерной карьеры она приобрела виртуозные навыки вязания наспицах.

Над лифтом загорелась лампочка четвертого этажа, и вскоре изкабины вышла совершенно удивительная личность. Скрюченная, сгорбленнаястарушонка с лицом, замотанным до самых глаз мужским шерстяным шарфом, была темне менее одета в довольно приличное черное пальто, и на ногах у нее былидорогие сапоги. Вера Анатольевна совершенно точно помнила, что эта старуха вдом не входила – разве что в другую смену, в дежурство второй консьержки –Галии Равилевны…

– Простите, дама, а вы из какой квартиры? – строгоосведомилась у таинственной незнакомки бдительная Вера Анатольевна,неукоснительно блюдя строгие правила несения караула.

– Из шешнадцатой! – прошамкала подозрительнаястаруха, торопливо прошмыгнув к двери.

Вера Анатольевна неодобрительно покачала головой.

В шестнадцатой квартире не так давно поселилась симпатичнаяпара – приятный мужчина лет тридцати, очень вежливый и обходительный, с какой-тоудивительно незаметной внешностью – поговорив с ним в течение нескольких минут,совершенно невозможно было вспомнить, как он выглядел. Его жена – или кто онаему, сейчас у молодежи не разберешь – была, напротив, женщина очень яркая икрасивая. К тому же она всегда очень эффектно и дорого одевалась… Конечно, этовызывало у Веры Анатольевны некоторое вполне понятное завистливое неодобрение,но со временем консьержка привыкла смотреть на жильцов как на людей другогосорта, как на жителей других планет, и постепенно изжила в себе социальнуюнедоброжелательность. А в остальном девушка из шестнадцатой квартиры была оченьмила, вежлива и симпатична.

Однако в самые последние дни с этой квартирой что-топроисходило.

Началось с того, что в отсутствие хозяина в квартиру сталиприходить другие мужчины. Сначала появился плотный мужчина в возрасте чуть запятьдесят, с вьющимися, слегка седеющими волосами и одутловатым нездоровымлицом – судя по внешности, замотанный бизнесмен средней руки.

Вера Анатольевна очень удивилась – собственный муж гораздомоложе и симпатичнее. Чего, интересно, надо этим заевшимся дамочкам? Не говоряуже о том, что муж заботится о ней, создает ей такие исключительные условия,одевает в баснословно дорогие тряпки…

В отношении консьержки к жиличке из шестнадцатой появилсяпервый холодок.

Но той показалось мало, и на следующий день к ней заявилсясовершенно подозрительный тип – лощеный красавчик с прилизанными иссиня-чернымиволосами, оливково-смуглой кожей и маленькими злодейскими усиками… Типичныйзлодей из латиноамериканского сериала… Впрочем, откуда у нас латиноамериканцы,наверняка просто лицо кавказской национальности.

Такого свинства от приличной с виду девушки Вера Анатольевнаникак не ожидала, и ее отношение к жиличке опустилось ниже точки замерзания.

А тут еще какая-то загадочная старуха… Нет, в шестнадцатойквартире явно творится что-то неладное!

Лиза Штукина не находила себе места.

Опять эта стерва Чижова на коне! Казалось бы, судьба наконецобошлась с ней по справедливости: ее обвинили в убийстве и жить на свободемерзавке осталось считанные дни… Конечно, и сама Лиза постаралась, вложила вдело свою скромную лепту, подбросив в гримерку Чижовой бриллиантовую змейку, нотрудно осудить ее, учитывая всю глубину чувства, испытываемого несчастнойтравести к этой наглой выскочке…

Но, несмотря на такие очевидные улики, милиция тянет, несобирается арестовывать стерву… Небось она их всех купила или переспала с ними– Лиза видела, какие взгляды бросал на мерзавку высокий кудрявый милиционер! Нохоть одно радовало – Чижова сказалась больной и перестала ходить в театр,перестала доводить несчастную Лизавету своей отвратительно, мерзко безупречнойвнешностью и своими непрерывными успехами у публики…

Так надо же – и здесь сорвалось! Светлана, артистка второгосостава, заменявшая злодейку Чижову, выкинула номер – умчалась сломя голову вкакую-то дыру, на Урал или в Сибирь, к жениху…

Все, ну просто все против бедной Лизы!

А Главный хорош – кинулся звонить Чижовой, уговаривать ее,унижаться перед этой стервой… Ну и она, конечно, изволила согласиться,появилась в театре! Никто даже не видел, как она вошла, проскользнула незаметномимо вахтерши – небось мучает все-таки совесть, не иначе как она убила Валерию…

И самое гадкое, что спектакль прошел на ура, публика до сихпор аплодирует, не отпускает мерзавку… Ну, вкусы публики известны – им толькоподавай смазливую мордашку да стройные ножки… Тьфу, пошлость! Но даже этотхваленый критик притащился в антракте за кулисы, говорил Чижовой комплименты,ручки целовал, козел! Нет, все делается только за деньги или через постель, этоясно как божий день! А настоящая актерская игра никому не нужна, и никто ее неоценит, никто не замечает, сколько страсти и подлинного таланта рядовойскромный труженик театра вкладывает в роль, допустим, Тома Сойера…

Погруженная в свои безрадостные мысли, Лиза Штукина брела попыльному полутемному коридору в глубине театра.

Ноги сами привели ее к грим-уборной Ольги Чижовой.

Лиза дернула дверь – она оказалась не заперта.

Оглядевшись по сторонам, травести прошмыгнула в комнату.

Она сама не знала, зачем вошла сюда – то ли надеяласьпроникнуть в какие-нибудь темные тайны предмета своей ненависти, то ли простохотела лишний раз взглянуть на ее комнату, на ее вещи, как преступник, говорят,снова и снова возвращается на место преступления…

И Лиза, конечно, увидела то, что ожидала, – нагримерном столике Ольги Чижовой в простом керамическом кувшине стоял огромныйбукет свежих роз!

Пятнадцать белоснежных роз, полураскрытых, благоухающих,покрытых каплями росы… Конечно, это была не роса, а всего лишь обычнаяводопроводная вода, но розы от этого не казались менее прекрасными!

Какой-то идиот-поклонник принес мерзавке этот проклятыйвеник!

Самой Лизе только один раз подарили после спектакля букетцветов – и куда более скромный, потому что тот букет Лиза купила на своисобственные деньги и попросила поднести его Марину Столетову, своюодноклассницу, которой она подарила контрамарку… Лиза хотела, чтобы коллегинаконец увидели – ее тоже ценят зрители, ей тоже дарят цветы, она тоженастоящая актриса…