Мгновение спустя, Виал смог разглядеть, что суда расположились в боевом порядке. Две линии по десять судов, вторая линия смещена в сторону. В открытом море это построение кажется бессмысленным, даже опасным, но с фронта на боевой строй никто не наступал.

Команды отрабатывали маневры.

Издалека донесся голос флейты, команда была незнакомая, но маневр, последовавший за ним, вполне узнаваем – прорыв. Первая линия уходит под углом, чтобы выйти тараном в борт наступающего противника. А вторая линия идет прямым фронтом, лишая врага возможности применить обходной маневр.

Высокие борта, длинные палубы, бурлящая под форштевнем вода. Таранов видно не было, но бронзовые зубы находятся там – под водой, ждут добычи.

– Тритогения, – сказал данай. – Та самая, которой ты грозишь судом. Хочешь, позови их.

У Виала подобного желания не возникло.

– Уже дважды наблюдаю их. Двадцатки, сороковки – суда разные, из разных групп. Тренируются раздельно, не привлекают внимания. Каждый экипаж превосходный.

Данай прав. Суда завершили маневр, не смешавшись, не поломав строй. Не было столкновений, даже намека на возможность подобного.

Отряды по двадцать, по сорок судов? Несколько раз? Виал задумался, сколько же всего кораблей у полиса. А сколько еще может выставить Виорент.

– Херня, – посмеялся Виал, – даже сотня судов, плевать и растереть!

– Сотня? – данай явно был доволен. – А четыре сотни не хочешь? Не только Тритогения покупает дерево за серебро.

– Зато ты молодец, воруешь свинец у благородных воинов.

– Что мне до ваших разборок. Деритесь, а я в своем отечестве буду заниматься делом. Но, хорош болтовни!

Прекрасный вид, как решил данай, подходит к порке. Навклер этого судна не лишал себя удовольствия наказывать провинившихся лично. Хотя обычно это доверяют начальнику гребцов. На этом судне, возможно, нет подобной должности, но среди матросов наверняка есть старший. Вот он и должен был заняться поркой.

Навклер потребовал плеть, ему принесли инструмент – шесть канатных жгутов, усиленных узлами на концах. Канаты пропитались кровью, отяжелели и плохо гнулись. Пришлось навклеру некоторое время разминать канаты, чтобы они стали более хлесткими. Иначе какое удовольствие.

Военные суда не обращали внимания на проходящего мимо торговца. В иное время они бы позарились на легкую добычу, но сейчас слишком заняты. Государство платило им достаточно, чтобы не думать о жалких медяках, что можно вытрясти из проходящих судов.

За контрабандистами они тоже не гнались, тем более не знали, что на соседнем судне везут ворованную собственность из их родного полиса.

Торговое судно шло в дрейфе, навклер решил задержаться в этой части Сикании. Пусть пленник полюбуется на грозный флот, а заодно расплатится за причиненный ущерб. Несколько шрамов не снизят стоимость товара, зато подготовят его к работе в поле.

Порка продолжалась долго, некоторое время Виал держался и не кричал, но вскоре полетели капли крови, куски сорванной кожи. Он терял сознание, но приходил в себя, когда обливали морской водой. Спину жгло от соли, боль то бросала в забытье, то возвращала к реальности.

Данай оказался хорош в этом деле.

– Что же ты не кидаешься на меня?! – приговаривал навклер. – Смелости тебе было не занимать.

Порка помогает присмирить даже самого упрямого раба, но даже не это главное. Сам процесс нравился навклеру, помогал держать команду в узде. Излишняя жестокость вредна, но если показать свою готовность ее применить на другом, команда подумает, прежде чем бунтовать.

Гирциец сам напросился. Сидел бы спокойно в трюме, выполнял приказы, был бы цел. Его надо подготовить к работе в поместье.

– Днем ты будешь пахать поле, пропалывать грядки. Тебя в сады не пустят. Будешь жариться под солнцем, изнывать от жажды. А сбежать не сможешь, мои надсмотрщики зорко следят. И куда тебе бежать? В земли варваров? Это будет слишком быстрая смерть. А вечером тебя бросят в эргастул, закуют в колодки, чтобы не сбежал. Попробуй, упрямься, так мы тебя быстро воспитаем!

Возможно, пленник уже не слышал, о чем говорит данай.

Виал стонал после каждого удара, глядел на курсирующие в море корабли. Думал только о них, а не о черной земле, в которую врезается плуг. Он не земледелец, его руки не в грязи, а в крови.

О чем бы не болтал этот глупый данай, это не имеет значения. Ведь все равно его угрозам не суждено сбыться. Забавно, но Виал не испытывал к этому данаю ненависти. Он не враг, просто помеха, которой уже не будет после прилива.

– Что скажешь? Как тебе такая перспектива?

Данай схватил Виала за подбородок, заставил посмотреть на него.

– Хорошо работают.

– Чего? Это ты будешь хорошо работать!

– Команда у них первоклассная.

Взгляд гирцийца был прикован к морю, где заканчивали тренировку военные суда. Данай проследил за его взглядом, хмыкнул и напомнил, что эти корабли ждут крови его сограждан.

– Крови ждут, кровью истекают, – ответил Виал и засмеялся.

От боли у него совсем помутилось в голове. Тем плохи пытки, со временем они лишают человека сознания. Калечить тело надо умеренно, растягивая процесс. Столько времени у даная не было. Лишь дома, в собственной усадьбе он сможет восполнить этот недостаток. Если не сам, так поручит эту работу надсмотрщику.

– Отнесите эту падаль в трюм, – приказал навклер, – да тряпку ему киньте, нечего доски пятнать.

Пленник теперь не мог угрожать морякам. Трос крана вытравили, пленник рухнул на палубу, громыхнув тяжелыми кандалами. И все равно, моряки с осторожностью отнесли пленника к трюму, спустили вниз.

Подстилка оказалась в самый раз. Грубая материя быстро пропиталась кровью.

Спутники встретили товарища, принялись за ним ухаживать. Они не видели порки, но слышали, что происходит наверху. Хенельга ворчала:

– Еще те раны не зажили, а ты уже новых наделал.

– Шрамы – как награды, – через силу улыбнулся Виал.

– Давай отключайся, не хочу слышать твои вопли, – Эгрегий похлопал товарища по щекам.

– Как кемилец?

– Жив. Пока. Хочешь составить компанию? Не спеши. Как бы нам вместе не отправиться туда.

Зря Хенельга говорила, что прошлые раны не зажили. Прошло уже больше половины месяца