— Доверьтесь мне.

— Довериться? Да кто вы, на хрен, такой?

— Врач. Бывший. — Смирнов склонился над Аней.

В этот момент девочка взвилась и вонзила ногти в щеки Экзорциста. Ее личико стало восковой маской, плохой копией настоящего Аниного лица.

Подделкой.

— Не смей! — прохрипела Аня.

Или кто-то другой прохрипел ее голосовыми связками.

— Господи, — простонала Марина, отворачиваясь.

— Руки, руки! — командовал Смирнов.

Антону казалось, он удерживает не девочку-подростка, а фурию. И откуда столько силы в этих мышцах? Он прижал к себе дочь. Смирнов подцепил кусачками кольцо. Щелкнул — и разъятый кусок металла поскакал по полу, блестя камушком.

Эффект был мгновенным. Аня ослабла, опала. Грудь вздымалась часто, но приступ миновал.

— Вот и все, — изрек Смирнов, утирая пот.

— Солнышко, как ты?

Аня не отвечала, изнеможенная.

— Отнесите ее в постель. Ей надо поспать.

Антон взял дочь на руки. Транспортировал в спальню, уложил.

— Пап…

— Я здесь, зайка. Я рядом.

Марина присела на диван, гладя и целуя Аню.

— Мне такое приснилось…

— Что? Что тебе приснилось, родная?

— Дети. Они не хотят купаться, но тетя ведет их в ванную по одному.

Родители переглянулись.

— Там большое зеркало, — прошептала Аня, опуская веки. — Дети видят себя, захлебываясь.

— Все в порядке, зайка. Дети в безопасности.

— Нет. Нет… Она поет…

Аня замолчала. Уснула. Марина осталась стеречь беспокойный сон.

Выйдя на кухню, Антон застал Смирнова, изучающего кольцо.

— Спасибо. Ты спас мою дочь.

— Пока не спас.

Антон подобрал зеркальце, не глядя швырнул в мусорное ведро и набросал сверху тряпок.

— Как ты понял, что делать?

— Это часть легенды. Пиковая Дама дарит жертве какую-то вещь — будто венчается с ней. Цепочку, пуговицу, всякую мелочь. Этот сюжет встречается не часто: три-четыре раза. Я думал, он наслоился на классическую канву легенды позже, но… — Смирнов подбросил на ладони кольцо. — Мистики называют такие предметы «рефреном». Проклятая вещь, которую демон использует, чтобы присосаться.

— А похоже на китайскую бижутерию. — Антон взял у Смирнова украшение. «Бижутерия» оставляла на пальцах зеленую пыль. — Дерьмо. — Кольцо отправилось в ведро, за зеркальцем.

— Смешной ты человек, — сказал Смирнов. Он закатал рукава и вынул из ведра колечко. — Китайская или африканская, демону без разницы.

Подбоченившись, он исследовал углы, плинтус, шторы. Вынес в гостиную птичью клетку. Антон, не оправившийся после инцидента, брел хвостом.

Марина притворила дверь спальни, присоединилась к мужчинам.

— Спит.

Антон коснулся прохладного запястья жены, подбадривая. Экзорцист выхаживал вокруг клетки.

— Слышали, — не без гордости спросил он, — как Лола трезвонила?

— Мне не до вашей Лолы было, — вздохнула Марина.

— Понимаю.

— Раньше думала, наивная, что со времен инквизиции мир поменялся в лучшую сторону. Наука, прогресс… безлимитный Интернет, а не птичка, чувствующая зло.

— Научно говоря, канарейки улавливают колебания в инфразвуке. Электромагнитные волны.

— Побольше бы таких терминов. Они как-то успокаивают.

— Лола — наш тестер.

Птичка нахохлилась. Клетку Смирнов поставил на полу, возле зеркала.

— Что вы собрались делать? — спросила Марина.

— Главное, не мешайте.

Смирнов повернул зеркало так, чтобы амальгама повторяла контуры мебели и застывшие фигуры участников странного спектакля. Антону не понравилось, каким черным был отраженный дверной проем, как кишел в нем мрак. Он вспомнил увиденное мельком в карманном зеркальце: гнездящаяся на потолке тварь, паучиха, ведьма. И множество щупалец.

Не пригрезилось ему — Пиковая Дама ползала по побелке. Может, и сейчас ползает, если зеркальце поднести.

— Ее питают любые отражающие поверхности, — пояснил Смирнов. — Фотоны, отражаясь, усиливают ее влияние. Никакого колдовства — сплошная физика.

— Что вы ищете? — спросила Марина пугливо.

Смирнов встал сбоку от зеркала, разглядывая его под острым углом. Казалось, у мужчины две головы, как у тролля из скандинавской сказки.

— Пробовали в детстве смотреть в него вот так, с края? Лучше не пробуйте.

Удовлетворившись увиденным, он потопал к саквояжу.

— Вы сказали, что работали врачом?

— Так и есть. Терапевтом в нашей первой больнице.

— И как терапевт переквалифицировался в… — Марина не подобрала слово.

Смирнов подсобил:

— В исследователи? Что ж, это произошло шесть лет назад. Один мальчик в пионерском лагере нарисовал на зеркале дверь и лесенку.

Лола защебетала, подпрыгнула на жердочке. Антон навострил слух.

Смирнов достал из чемодана фотоаппарат.

— Мальчик и его приятели позвали… ее. Один раз, второй. В коридоре зазвучали шаги — мальчик решил, это Дама идет. У него была богатая фантазия. Он планировал стать известным фотографом. Фотохудожником. — Смирнов примерился к видоискателю. — Но по коридору шла, конечно, вожатая, которая проверяла, чем ночью занимаются дети. Мальчик выбежал из туалета вслед за друзьями. Но вспомнил о свече и вернулся, чтобы ее забрать.

— Эй. — Антон указал на взволнованную Лолу.

— Рано, — бросил Смирнов хладнокровно. Навел объектив на клетку.

— Что было дальше? — спросила Марина.

— Перед тем как задуть свечу, храбрый глупый мальчик позвал Даму в третий раз. И она явилась. Она преследовала этого голубоглазого красивого мальчика. В зеркале парикмахерской она перебирала остриженные волосы. Щелкала ножницами в витринах магазинов и в экране неработающего телевизора. Мальчик рассказал обо всем отцу. Даже фотографии ткнул ему в морду. А отец стал кричать и рыться в его вещах… Он решил, что мальчик принимает наркотики.

В комнате загудело. Нарастающий звук словно исходил от стен. Антон ковырнул пальцем в ухе. Марина, немо моля о защите, прильнула к нему, и он взял ее за плечи.

— Мальчик погиб на девятый день. — Смирнов осматривал помещение через видоискатель, проворачивался по часовой стрелке. — Он сбежал из дому, сбежал от зеркал. Он думал, за городом нет ни стекол, ни луж. Он шел и шел, и дорогу ему преградили рельсы. Поезд мчал в Москву или из Москвы, в окнах маячили пассажиры. Но кроме них… я не знаю точно, но мне кажется, именно так и было… мальчик увидел в окнах эту тварь. Вагоны гремели, окна пролетали как кинокадры, а Пиковая Дама стояла на месте. И сердце мальчика взорвалось. Он упал в кусты и умер.