не место для интимных откровений. Для интимных откровений есть только одно место – постель.

Женщина достала из сумочки упаковку бумажных платков. Louis Vuitton, но в нынешние времена вообще невозможно отличить подделку от подлинника.

– У меня нет выбора, – сказала она тихо и без выражения. – И у Дункана нет выбора. Ни у кого нет.

Руководитель группы понимающе кивнул:

– Вы ощущаете собственное бессилие. Бессилие перед болезнью. Да, в какой-то степени это так. Но есть вещи, которыми вы можете управлять. Представьте, что вы плывете в лодке по реке жизни. Вы – сами себе капитан. Вы видите повороты реки и направляете лодку то туда, то сюда, но не более того. Вам не нужно грести, не нужно бороться, не нужно хвататься за торчащие из воды ветви. Вам нужно только одно: верить, что вы обязательно доберетесь до цели.

Женщина ничего не ответила, и Гейл прекрасно понимала почему. Никакой спасительной лодки не существует. Река жизни… образ удачный, но преодолеть эту реку можно только вплавь, с каждой минутой теряя силы.

– Согласен, – шепнул Чарльз. – Бессилие – вот главная беда. Невозможность общения. Моя жена словно на другой планете.

– А вы подумайте, каково ей там, на другой планете, в одиночестве… – то ли высказал мысль, то ли задал наводящий вопрос психотерапевт.

Чарльз сжал губы, закрыл глаза, и Гейл впервые рассмотрела его лицо. Возможно, так легче – подражать Торо. Искатели приключений, люди, пускающиеся в кругосветные путешествия на утлых посудинах. Назад, к дикой природе – и плевать на все. Говорят, они постоянно сталкиваются с ужасными трудностями, но жизнь-то таких искателей намного проще. Холодно – развел костер. Проголодался – поджарил белку. Все проблемы решаемы, на все вопросы есть ответы.

Обычная, будничная жизнь намного труднее.

Чарльз открыл глаза, обвел взглядом группу и подвел итог:

– Теперь мне очень грустно.

Остальные молча закивали – им тоже было грустно.

* * *

– Есть новое лекарство.

Тед, не выпуская изо рта соломинку, поднял глаза от стакана с шоколадным молоком. Настороженный, даже подозрительный взгляд.

– Папа… ты же сам знаешь – что-то не так. Ты все забываешь. Помнишь, что сказал доктор?

– Тыквочка, перестань. Со мной все в порядке.

– Наша лаборатория как раз занимается проблемами памяти, требуются добровольцы.

– Крысы кончились? Бывает…

– Папа!

За соседним столиком громогласно капризничали двое малышей. Все смотрели на маленьких бузотеров с раздражением. Все, кроме ее отца – Тед глядел и улыбался.

– Очень и очень многообещающая программа. Могу тебя включить.

Отец пожевал соломинку и не ответил. К еде он даже не притронулся.

Потеря аппетита… Селия мысленно пересчитала месяцы. Все началось с год назад, отец порой словно погружался в себя, путал дни недели и названия, но продолжал работать. В то время Селия то и дело корила себя, что не проверяет, как отец справляется с бухгалтерией, – не хватало только экономических неприятностей, – но все обошлось. Тед на трудности не жаловался. Впрочем, он вообще никогда и ни на что не жаловался. Его охотно приглашали, работал он очень много, даже нанял в помощь какого-то парнишку. И парню до того понравилось, что он остался до глубокой осени. Неотразимый южный акцент и еще более неотразимая, штук на сорок белоснежных зубов, улыбка. Оказалось, уже успел посидеть в тюрьме за какую-то то ли кражу, то ли драку.

– Твой папа чистый ангел, – то и дело повторял он Селии. – Если бы не твой папа… У таких, как я, нет будущего.

– Возьми мой бекон, – внезапно предложил Тед и, не дожидаясь ответа, пересыпал ей в тарелку целую горсть хрустящих скрученных лепестков.

– Не надо, – отказалась она, но опоздала. – Я не хочу.

– Ешь, ешь. Женщинам очень полезна свинина. Это знают все.

– Наверное, ты прав. – Она чуть не скривилась, посмотрев на лоснящиеся от жира завитки бекона. – Но и я права. Завтра с утра заеду. Сунешь голову в магнитную камеру, даже интересно. Ты всю жизнь с железками, но таких, уверена, не видел. А потом один укол – и все дела.

Селия тысячу раз представляла себе этот разговор, но даже подумать не могла, что начнется он с пережаренного бекона. Все уже договорено, Эндрю не возражает. Если ты уверена, то почему бы и нет.

Уверена… Если она в чем-то и уверена, так это в том, что все другие дороги ведут в никуда. В мрак забвения.

– А вторая доза через несколько месяцев. По врачам бегать не придется. Разве что сдать какие-то анализы или повторить МРТ.

– Но мне же лучше! Тихо, тихо, Тыквочка, я же прекрасно знаю – в последнее время со мной творилось что-то не то. А теперь пошло на поправку. Ты же и сама замечаешь.

Селия решила было сделать отцу приятное, съесть этот чертов бекон, но застыла, не донеся вилку до тарелки. Вот этого она и боялась. Хрестоматийный пример, об этом пишут почти все, кто занимается альцгеймером: чем больше прогрессирует болезнь, тем здоровее себя чувствует больной. Да, в последние дни было поспокойнее. Соседи не звонили, на кухне ничего не сгорело. Но это ее не радовало – неделя без серьезных инцидентов, и что? Никто не знает, что будет на следующей.

Короче, болезнь Альцгеймера сама по себе не исчезает. Бывают светлые периоды, но кривая неуклонно идет вниз. Раньше или позже все возобновится. Беспричинная злость или тоска, беспокойство или близкая к кататонии бесчувственность – у всех по-разному.

– Еще кофе?

Селия вздрогнула – официантка с кофейником в руке подошла совершенно неслышно.

– Да, спасибо. А ты совсем не хочешь есть? Папа?

– Я перехватил кое-что дома. Не волнуйся.

Она грустно кивнула. Вполне может быть – забыл, что они договаривались вместе сходить на ланч, и решил перекусить. Есть и другая возможность – вообразил, что поел.

Некоторые родственники делились: они ни на шаг не отходят от больных. Как с двухлетним ребенком. Не успеешь отвернуться – и на тебе. Наверное, у таких стариков жизнь легче. Всегда есть кто-то, кто подберет нужную одежду, отыщет потерянное, приготовит еду, исправит ошибку.

Но ее отец живет один! Исправит ошибку… У него-то нет права на ошибку!

– Давай возьмем это с собой, – предложила Селия. – Захочешь есть – разогреешь. Ты даже не прикоснулся. Довольно вкусно.

Можно проводить его домой, прибраться, а потом погулять по набережной – сегодня не так холодно, день солнечный, наверняка пойдет на пользу.

Из года в год Селия с отцом приходили на ланч в этот ресторанчик. Он рассказывал о капризных дачниках из Нью-Йорка, настойчиво требующих убрать “пятна” на газоне, о прекрасных соседях,