Старик с Леденцом неподвижно сидели, сложив руки на столе, и разглядывали новую Взятую. Они выжидали. Я тоже выжидал, мысленно желая себе такого же спокойствия, как у них.

Это было лишь первое знакомство, а я уже дрожал как осиновый лист.

Озорной Дождь могла бы подыграть и дождаться, когда Капитан с Леденцом сами выложат карты. Она втихую забавлялась. Я не знал, какой была Тидэс Эльба, поэтому не мог утверждать, что Озорной Дождь – совершенно другая личность.

Впрочем, она провела в Башне достаточно времени, чтобы полностью перемениться.

– Начнем поиски, как только погода улучшится. А пока я познакомлюсь с вами поближе, чтобы понять, как применить ваши способности в той или иной ситуации. Разработаю новую систему разведки. Но сперва мне понадобится жилье. На роскошь не претендую. Главное, чтобы было где работать и держать семью. – Короткая пауза. – Я устала. Мне нужно отдохнуть. Долгий перелет на ковре с детьми сильно изматывает женщину.

У нас не было подходящего свободного жилья и даже места для временного ночлега. Сам Старик мог позволить себе лишь отдельную комнату, в которой помещались кровать и пара сундуков.

Озорной Дождь сообщила, что у нее есть деньги.

Старик сразу заявил:

– Построим тебе все, что пожелаешь. Управимся быстро, если найдем нужные материалы.

Леденец одарил Старика ехидным взглядом, который тот переадресовал мне.

– У Костоправа есть жилье в городе. Он охотно его уступит. А сам в лазарете поживет, как и положено лекарю.

Я хотел возразить, но не осмелился. Моя городская каморка всегда была причиной для раздоров. Леденец боялся оставлять меня вне лагеря. Я же считал, что в Алоэ опасаться нечего, к тому же клиника рядом, а «Темная лошадка» – еще ближе.

Капитан лучезарно улыбнулся:

– Какое элегантное решение сложной проблемы, сержант!

Озорной Дождь считала иначе:

– Господа, я бы предпочла не появляться в городе.

Спорить никто не стал. Перечить Взятым осмеливались только отъявленные безумцы.

– В таком случае осмотрись, – сказал Старик. – Может, найдешь где пожить, пока мы не построим то, что будет тебе по душе.

Наш Капитан – само радушие. В лепешку расшибется ради хозяев.

Но тем временем в темных закоулках его разума уже зреют планы.

– Костоправ, покажи даме лагерь. Пусть чувствует себя как дома.

Я взглянул на Озорной Дождь. Та подмигнула мне. Знала, что затевается хитрая игра.

А может, просто флиртовала. Старый бабник, вроде меня, был бы не против.

Эта женщина – лакомый кусочек.

Не успели мы со Взятой пройти и десяти шагов по улице, как мимо, гонясь за голубями, облюбовавшими края плаца, пронесся удивительный кот Анко. Следом за котом появились дети.

– Где, черт побери, они были? – вырвалось у меня.

– Прятались в тенях. – Эта улыбка Взятой была не столь искренней, как прежние.

Благословенная Баку примчалась с закрытыми глазами и врезалась в Гурдлифа Баюна, который наблюдал за котом. Гурдлиф растянулся в грязи, а сверху на него шлепнулась девочка – какое унижение!

Ненаглядный Шин даже не покосился в их сторону.

– Смотри по сторонам, Светлячок, – строго, как положено матери, произнесла Озорной Дождь. Затем с усмешкой добавила: – Разве это не удивительно? Одна из Взятых сюсюкается с детьми, вместо того чтобы метать громы и молнии.

– Это подозрительно.

Теперь она улыбнулась без натуги.

Подул ветерок. Озорной Дождь под звон колокольчиков подняла дочь. Я ожидал, что ребенок надуется и станет лить слезы, но этого не случилось.

Девочка взглянула на Гурдлифа так, будто раздумывала, выйти за него замуж или убить.

Мне это показалось милым. Гурдлифу – жутким. Озорной Дождь притворилась, будто ничего не заметила.

– Милая, будь осторожнее, здесь больше людей, чем дома, – закончила наставления Взятая.

Светлячок раскачивалась, закинув руку за голову. Расстроенная и сконфуженная, она не смотрела матери в глаза. Просто кивнула.

Озорной Дождь обратила внимание на Гурдлифа:

– Гурдлиф Баюн?

– Да, сударыня.

Откуда она знает его имя? С той поры, когда жила в храме? Он ведь тоже из храмового приюта.

Мальчишка еще не понял, что Озорной Дождь – бывшая Тидэс Эльба, пусть и сильно изменившаяся.

– Гурдлиф, прости мою дочь.

– Сударыня, я не в обиде. Она всего лишь ребенок.

– Верно. Учитывая это, а также то, что она попала в незнакомое место, могу я попросить тебя об услуге?

– Ну… – неуверенно протянул Гурдлиф. Он был убежден, что взрослые всегда хотят от него больше, чем он может дать. – Пожалуй, – без энтузиазма произнес мальчик.

– Пригляди за моими детьми. Чтобы они не угодили в колодец и не свалились с крыши, решив полетать. Они непривычны к улице.

– Ну… да? – Он посмотрел на меня.

Я ответил:

– Хорошая мысль. Не позволяй им покидать лагерь.

Вздох. Сунув пальцы за ремень, Гурдлиф отправился вслед за Благословенной Баку. Та уже успела отбежать на небольшое расстояние, но остановилась подождать.

Ненаглядного Шина было не видно.

Когда Гурдлиф со Светлячком удалились, Озорной Дождь сказала:

– Думаю, им будет полезно пообщаться со сверстником.

– Тогда ты выбрала не того парня. Гурдлиф считает, что ему двадцать пять.

– Значит, и ему будет полезно с ними пообщаться. Что ж, веди меня, летописец. И поддержи, если я вдруг упаду без сил.

Ее голос действительно звучал мертвецки устало.

Озорной Дождь решила расположиться в оружейной, и мы поставили там несколько коек. Оружейники не обрадовались. Взятая обещала не мешать им в рабочие часы, но работы у них был непочатый край. Время, выделенное на подготовку к походу, стремительно сокращалось.

По вопросам строительства со мной не советовались. Я узнавал куда больше подробностей в «Темной лошадке», чем работая в лагере. Наши интенданты без труда раздобыли необходимые материалы. Бюджет Взятой казался неограниченным, но Старик твердо намеревался добраться до его границ.

Проект все расширялся. Озорной Дождь получит в свое распоряжение настоящий дворец – первое не целиком глинобитное здание в лагере.

– Одноглазый хочет запустить лапу в сундук Взятой, – сообщил Гоблин. – Вот только придумает, как свалить это на Шепот или Дохломуха.

– Он правда такой дурак? – спросил я.