на полках.

– Музей, – ответила Люба, – здесь музей нашего детства.

– А мы живем в разных городах, – пояснила строгая Вера, – мы сегодня случайно здесь, просто мамин день рождения – ей сегодня было бы семьдесят пять.

– Ой, как хорошо, что ты здесь, – обрадовалась Надя. Сейчас мы накроем стол, сядем и будем рассказывать свою жизнь.

– Надя, а тебе сколько?

– Тридцать.

– А тебе? – обратился он к Любе.

Все засмеялись и Митя тоже – вот дурак!

Быстро накрыли на стол, сели и выпили красного вина в память о матери.

Наступила легкая пауза.

– А в чем ее обвиняли? – вдруг спросил Митя прямым текстом.

Надя после паузы сказала весомо:

– В злостном нарушении финансовой дисциплины.

Вера мягко уточнила:

– У нее нашли деньги, которые ей дали, когда мы родились. Это были еще старые, дореформенные деньги, но в суде не стали разбираться.

На самом деле три тысячи – стало триста рублей, но в обвинении фигурировала сумма три тысячи. Это уже была статья.

Помолчали.

Люба сказала:

– Но мы это всё узнали, когда выросли. Потом, когда мама стала болеть…

– Прекрати, – вдруг хором вскрикнули Вера и Надя, – не надо, не надо!

Люба замолчала.

Вера сказала:

– Невежливо, пусть сначала Митя, он же гость.

Тогда Митя, недоумевая, спросил:

– Когда умерла Софья Александровна?

Девочки молчали. Он понял, лучше не спрашивать.

– Ну а я работал агрономом, и даже успешно – вывел новый сорт овсянки.

– Да ну, – не поверили девочки: – Какой?

– Овсянка растет очень медленно и успевает ко времени урожая пропитаться сахаром, молоком, немного медом.

Надя и Вера бросились к нему, как в детстве, и стали колотить кулаками – не больно, но вредно.

Люба сказала:

– Давайте я про себя расскажу. Пропускаю школьные годы…

– Да, да, да, – затрещали Надя и Вера и отпустили Митю, – давай сразу про цирк.

– Про цирк? – переспросил Митя.

– Она в цирке работала, под куполом.

– А вот цирк как раз начался в школе. У нас был учитель физкультуры – бывший спортсмен. Он стал нас учить акробатике, трюкам всяким, секретам.

– В каком ты была классе? – не понял Митя.

– В третьем. Я гибкая, он сразу заметил и стал меня тренировать.

– А сестры тоже?

– Что тоже? Нет, они были не со мной. Я там одна была.

– Где там?

– И вот я стала целыми днями вертеть кульбиты, карабкаться по веревке, прыгать с высоты, он мне, правда, сказал, что поздно уже в цирк идти. А я ему – нет, не поздно, мне десять лет. Он засмеялся – начинать надо с самого рождения. А я упорная.

– Она очень упорная, – подтвердили старшие сестры, – очень. Знаешь, сколько раз она падала? У нее все кости переломаны.

– Ой, ну ладно. Главное, я добилась всего – хоть немного, но поработала в цирке.

– И что? – не понял Митя. – Ушла?

– Меня на руках унесли. Упала-таки с верхотуры, а лонжа порвалась. Но как видишь – жива. Теперь сама физкультуру преподаю в Минске.

– Почему в Минске?

– Муж там.

– Это тот самый, ну тот-тот-тот – школьный еще, он ее нашел, привел в порядок, женился, и вот теперь они вместе, – восторженно информировали сестры.

– Семья – это здорово. А дети есть?

Опять пауза. Митя подумал: «Я все время говорю что-то не то».

– Были, не выжили, – сухо сказала Люба, – двойня.

Вера стала убирать грязные тарелки. Надя принесла чашки.

– А вы где живете? – спросил Митя у Веры.

– Ой да мы тоже в разных – я в Конотопе, на заводе работаю, а Надя…

Надя сердито грохнула в раковину тарелки и вилки.

– Я сама могу сказать. Я на Дальнем Востоке в Уссурийске.

– Тоже замуж вышла?

– Пока не нашелся никто. Жду. Поджидаю. Жду витязя в тигровой шкуре. У нас там тигры уссурийские, слышал, нет? Тигры есть, витязя нет. Но пока работаю на военном складе – ну там форменные куртки, спецовки, шлемы даже есть. У нас без шлема на мотоцикле нельзя. Вот и бегут ко мне: тетя Надя, срочно шлем нужен, а денег нет. Ну я им, конечно, даю вроде напрокат, не возвращают, конечно. Да у меня этих шлемов на складе.

– Ох, смотри, – сказала осуждающе Люба, – доиграешься. Судьба – она, знаешь, злодейка.

– Торт «Прага», между прочим, – внесла Вера чайник. – Митя, тебе покрепче?

– Да, покрепче. А я не понял, Люба, а чем ты довольна?

– Я всем довольна. Просто я не в их связке и могу себе независимость позволить. А они друг без друга – никак. Говорю – плюньте на все, возвращайтесь в Электросталь. Москва под боком – жизнь интересная, а работу найти всегда можно, если хотите, – хоть на заводе, хоть на складе.

– Я не жалуюсь, – строго осадила ее Надя, – я тоже человек независимый.

– Да вы чихаете в одно и то же время, ты в Уссурийске, Вера в Конотопе.

В дверь позвонили.

Девочки переглянулись.

– Кто это? – сказала Надя. – Ох не люблю я эти звонки.

Она подошла к входной двери и сначала послушала – было тихо. Потом пискнула:

– Кто там?

– Надя, ты? Открой, пожалуйста.

– А кто это?

– Да это Олег, – догадалась Люба, – я его сегодня на почте встретила, пригласила.

За дверью действительно стоял Олег с сумкой через плечо.

Обнялись, как близкие люди.

Олег оглянулся и, заметив Митю, подошел и пожал ему руку.

– Вот интересно, – сказала Вера, – почему мужики всегда руки жмут, а нас как бы игнорируют – мы же тоже люди.

Митя и Олег растерянно переглянулись, они сами не знали, откуда пошла такая привычка – раньше вроде так не было.

Олег достал из сумки новый фотоаппарат. Называется поляроид. Показал, как все работает. Прицелился и снял. Фотография выползла сразу, но пустая, девочки засмеялись. Но Олег поднял палец и стали ждать. Смотрели не отрываясь. Вдруг возникли тени, потом лица.

– Можно мне? – попросила Люба. Взяла и не отдала снимок. Смотрела и все пыталась что-то увидеть. Разглядеть что-то хотела.

Надя принесла еще одну чашку.

– Слушай, – спросил Олег, – вам тут не попадался видоискатель? Я, когда уезжал, где-то посеял видоискатель.

Он очень по-хозяйски прошел по квартире в поисках нужной вещи. Надя вдруг спросила:

– Олег, а ты будешь платить хотя бы за последний год?

Люба и Вера на нее зашикали:

– Что ты лезешь с глупостями, видишь – человек ищет.

– Нет, я так просто, раз мы договаривались.

– А-а, – догадался Митя, – Олег здесь жил.

– Разве нельзя спросить про оплату?

– Мама сказала бы – это неприлично, – веско ответила Вера, наливая Олегу чай.

– Ладно, не помню, куда дел, – расстроенно произнес фотограф.

– А давайте еще фотографироваться, – предложила Люба.

– А знаете, как сейчас это называется? – оживился Митя. – Фотосессия.

Девочки прыснули – ну как в институте: сессия.

Олег стал выбирать угол съемки. Потом – строить кадр. Митя хотел сняться с девочками, но Олег жестом убрал его в сторону.

– Потом, потом. Сначала только сестры, традиционно.

Пока он хлопочет, вернемся лет на двадцать назад.

* * *

Двадцать лет назад девочки в отличном настроении шли из школы. Хохотали от любой ерунды, чуть не падали. Третий класс начался с клятвы – они поклялись друг другу учиться только на одни пятерки. В этот день они получили первые тройки за диктант.

Хохоча