— Вот-вот, заметили, значит! — вздохнул он. — В общем, сидите пока дома, мистер Кин.

— Виктор, — сказал я. Инспектор тоже был мне симпатичен, равно как и его супруга, страстная любительница гераней.

— Гхм… Джордж, — произнес он, и я отсалютовал ему бокалом. А что оставалось товарищам по несчастью? — Так вот, найдете уж чем заняться…

— Конечно, — сказал я. У меня мелькнула шалая мысль. — Хотите, покажу?

— Э-э-э… ну покажите, — осторожно сказал инспектор, и я повел его в оранжерею.

Уж не знаю, что думал увидеть там Таусенд, может, мумифицированный труп моей выдуманной невесты Сибил, но точно не это…

— Ой… — вырвалось у него, и это было так забавно, что я чуть не рассмеялся, но вместо этого укоризненно сказал:

— А вы мне не поверили!

Через некоторое время мы распрощались, инспектор обещал держать меня в курсе дела, но лучше не по телефону, а то телефонистки имеют обыкновение подслушивать. Лучше уж он заедет по пути, пусть даже это породит новые слухи о нашем преступном сговоре. На том и сошлись.

Он уехал, а я задумался. Что-то общее было в наших историях. И как, спрашивается, мне теперь доказывать, что я совершенно невиновен? А может, и не надо? И от меня все отстанут раз и навсегда? Но тетушка Мейбл этого не переживет, вынужден был я признать… Значит, надо искать выход!

Пару дней я провел как в раю: никто не присылал мне приглашений, не звонил, не являлся в гости, и я мог полностью отдаться уходу за моими крошками, явно соскучившимися за время моего отсутствия.

На третий день грянула буря.

В дверь решительно постучали, а поскольку я как раз спускался вниз, то застал момент, когда Ларример отворил неизвестным гостям.

На пороге воздвиглась тетушка Мейбл, за спиной которой маячил Сирил, нагруженный саквояжами, и я понял, что проблемы только начинаются.

— Вик, мальчик мой! — произнесла она, царственным жестом вручив Ларримеру лиловый зонтик, каковых (различных расцветок) у нее имелась целая коллекция. — Мне все известно!

Ну разумеется, неужели же за столько времени до тетушки не дошли бы слухи о моих прегрешениях! И что теперь будет, одному Господу известно…

И тут только до меня дошло, как именно она меня назвала. Тетушка Мейбл всю жизнь именовала меня «Виктором», с ударением на последний слог на французский манер, и полагала сокращенные имена уделом плебеев. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. И тут вдруг— Вик… Ох не к добру это…

— И кто только придумал подобную чушь! — продолжала она, снимая шляпку и не глядя передавая ее Ларримеру. — Негодяи! Так опорочить имя моего покойного брата и твое тоже… Да кто же поверит, что ты, мой дорогой, мог натворить что-то подобное?

— Так все поверили, матушка, — вставил Сирил, гнусненько ухмыляясь из-за ее спины.

— Помолчи, — приказала тетушка Мейбл, и кузен мгновенно умолк. Ухмыляться, правда, не перестал, и понятно почему: обычно-то все шишки сыпались на него. А теперь оказалось, что все проделки Сирила суть мелкие шалости по сравнению с моими прегрешениями! Ну, пусть пока потешит душу… — Вик, милый, я прекрасно знаю, что ничего подобного ты не совершал!

— Да что вы, тетушка? — не удержался я. — Недавно, мне помнится, вы заявили, что я прекрасно обманывал отца, так неужели и в этом случае…

— Разумеется, ты обманывал Артура, — улыбнулась она. — Я ведь сказала, что он был непростительно простодушен для барристера. Но я также говорила, что провести меня ты не можешь!

— Неужели? — пробормотал я.

— Ну конечно, — ответила тетушка, с хозяйским видом проходя в гостиную и располагаясь на диване. Сирил так и топтался в прихожей с саквояжами, пока Ларример деликатно не освободил его от этой ноши. — Что за чушь, разве стал бы ты связываться с подделками и прочей гадостью? Ты не так воспитан, мой дорогой. Ну а что до прочего… Вик, милый, ты полагаешь, я никогда не была молодой и не живала в Париже?

Я поперхнулся.

— Видишь ли, ты уехал, и через некоторое время я решила написать тебе, но потеряла твой адрес, — сказала она. — Отец твой тоже был в отъезде, и я просто написала на адрес университета, его найти несложно. И оттуда ответили, что такого студента у них нет… Поступил, но давно уже отчислен, потому что ни разу не появился на занятиях. Однако твои письма исправно приходили из Парижа, и мне стало любопытно…

Я мысленно застонал.

— Я заехала к Артуру и попросила у него твои письма. Якобы я очень скучала по тебе, а мне ты писал редко и неохотно… Впрочем, почему «якобы»? Я действительно скучала! — продолжала тетушка Мейбл. — И я подметила одну странность: ты всегда писал на разной бумаге. А если ты жил в Париже в одном и том же месте, вряд ли бы ты метался по всему городу, чтобы купить бумагу иного качества! Там попадалась и дорогая, чуть не веленевая, и совсем грубая, и, кажется, даже рисовая… это куда же тебя занесло, а?

Я всегда говорил, что в наблюдательности с пожилой дамой не сравнится ни один сыщик в мире!

— Далековато отсюда, — вынужден был я признать.

— Опять же чернила разного качества… иногда совсем скверные, а ведь ты получал достаточное содержание, чтобы не бедствовать даже в Париже! Одним словом, — улыбнулась она, — я сделала вывод, что ты не сидишь на месте, а пересылаешь письма через Францию лишь с тем, чтобы мы не волновались за тебя. Ну что, Вик, много ли стран ты объездил?

— Много, — вздохнул я и добавил, почти как инспектору недавно: — В Австралию только не попал. Не успел.

Сирил молча таращил глаза.

— Я так и знала, — удовлетворенно сказала тетушка Мейбл. — Наш с Артуром дедушка любил путешествия. Ты удался в него. Разумеется, Артуру я ничего не сказала, зачем огорчать его? Он вызвал бы тебя домой, случился бы скандал… Ну а в то, что ты станешь юристом, я никогда не верила. Не та у тебя натура.

— Спасибо, — пробормотал я.

— И когда я узнала об этих мерзких сплетнях, — тетушка вдруг поднялась во весь рост, и я поспешил вскочить следом, — я подумала, что тебе нужна помощь. Не беспокойся, Вик, я думаю, все в скором времени разрешится…

— Я надеюсь, — вздохнул я, а тетушка, притянув меня к себе, запечатлела на моем лбу поцелуй, для чего мне даже не пришлось сильно нагибаться: она была высока ростом, как урожденная Кин, да и сложения соответствующего.

А еще я понял, отчего Сирил вырос настолько избалованным. Он не просто удался в отца, еще и матушка бросалась на любых его обидчиков с яростью тигрицы, и он привык к полной безнаказанности… Ну а теперь тетушка Мейбл решила, что защита необходима мне. Что ж, может быть, не так это и плохо. Я-то боялся, что она сляжет с сердечным приступом, узнав о слухах, но не тут-то было! Кины сделаны из прочного дерева…

— Я останусь у тебя ненадолго, — сказала она, и возражения как-то не предполагались. Тетушка обернулась. — Ларример, дорогой, приготовьте нам с Сирилом комнаты.