Тэд встал за руль и быстро повел катер к берегу. В каюте было невыносимо жарко и душно, над верхней губой вскипали капельки пота. Мария, в конце концов не выдержав душегубки, извинительно улыбнувшись Михалу, спросила, не против ли он будет, если она выйдет на палубу. И тот лишь отмахнулся:

– Иди, иди! Чего всем-то мучиться?

Дмитрий вышел вслед за ней. Здесь, хоть и под солнцем, было все же прохладнее. Катер двигался быстро, вспарывая носом морскую гладь. В две стороны от него расходились полосы белой пены. В лицо летели мелкие брызги, остужая разгоряченную кожу.

– Ничего, что я вас так напрягла? – спросила Мария, оборачиваясь к Дмитрию.

Волосы ее раздувались на ветру, и кончики прядей изредка задевали его по щеке. И Дмитрий заметил, что под тропическим солнцем волосы ее совсем выгорели, некоторые пряди теперь казались почти белыми, а лицо, раньше тронутое нежным средиземноморским загаром, еще больше потемнело. И все это вместе придавало ей какую-то удивительную прелесть – словно Мария стала вдруг похожа на туземную девушку, живущую в полной гармонии с природой и самой собой.

– О чем вы говорите! – мотнул головой он. – Я сам бывал руководителем экспедиции и знаю, что такое ответственность за подчиненных.

Тут он осекся, сообразив, что сболтнул лишнее. Мария испытующе посмотрела на него, помедлила, словно не решаясь, и все же начала:

– Я давно хотела спросить, а что…

– Вон уже и берег видно, – поспешно перебил Дмитрий. – Хониара – город небольшой, через полчаса будем уже в больнице. Не волнуйтесь, все с Михалом будет хорошо.

– Я не волнуюсь, – отозвалась Мария и вздохнула.

В больнице Михал тут же попал в заботливые руки местных медицинских сестер. Высоченный светловолосый поляк почему-то привел их в дикий восторг. Поглазеть на него сбежалась чуть ли не вся больница. Медсестрички в розовых рабочих костюмах суетились вокруг Михала, поминутно спрашивая, как он себя чувствует, удобную ли ему предоставили койку, не жарко ли ему, не дует ли из окна. Тот, кажется, вовсю млел от такого внимания – всем улыбался и всячески демонстрировал свое блаженство.

Мария, переговорив с доктором, распрощалась с Михалом, договорившись, что тот позвонит сразу же, как ситуация с его болезнью прояснится.

– Как же вы теперь, без механика? – на выходе из госпиталя спросил Дмитрий.

Мария лишь пожала плечами:

– Придется как-нибудь обойтись корабельным. Да и в любом случае Михал, кажется, так трепетно следит за механизмами батискафа, что вряд ли в ближайшие пару дней, пока Михал будет в больнице, с аппаратом что-то случится.

– Может, разумнее будет в эти пару дней просто не погружаться? – заметил Дмитрий.

Но Мария только рассмеялась:

– Вы сами-то верите в то, что это возможно? Ни я, ни Павел в жизни не удержимся. Да вы не волнуйтесь, Дмитрий, все с нами будет в порядке. Не в первый же раз. Да и потом, вы сами не реже, чем раз в два дня подъезжаете. Так что мы под вашей защитой.

Дмитрий понимал, что она шутила, что всерьез на него никто не рассчитывает и ответственность не возлагает. И все же от этих слов что-то тревожно дернулось внутри. Ему это не нравилось. Все не нравилось. Что Мария собирается погружаться на дно без предварительного осмотра батискафа механиком. Что так странно вдруг заболел Михал – то ли отравился, то ли заразился, – но почему-то один из всей команды. Что сам он может наведываться к ним только раз в пару дней. И снова всплыли эти смутные неприятные воспоминания о чем-то, связанном со Стивеном.

Он поморщился, но говорить ничего не стал. Кто он такой, чтоб давать советы и делиться непонятными смутными опасениями? Да и потом, Мария слишком своенравная и решительная, она его слушать все равно не станет.

– Может быть, зайдем в кафе, перекусим? – предложил он. – Тэду все равно понадобится какое-то время, чтобы заправить катер.

Расставаться с Марией не хотелось. Он отчетливо понимал, что второго шанса побыть вдвоем – в нормальной обстановке, а не в тесной кабине трактора или батискафа – ему, может, никогда и не представится. Задумываться о том, зачем вообще ему может понадобиться такой шанс, не хотелось. Просто… Просто они так сблизились за последние дни, можно даже сказать, подружились. Просто с Марией интересно разговаривать, с ней весело и легко. А он слишком долго обходился без дружеского общения. Что же тут странного, что он хочет побыть с ней немного дольше?

– Я не против, – отозвалась Мария. – Торопиться мне некуда, все равно сегодня погружений уже не будет. Ведите, Дмитрий! Вы ведь, наверно, все заведения тут досконально изучили.

На самом деле это было не так. Вот Нил, тот мог бы поработать гидом по местным кабакам и кафешкам. Дмитрий же за два года нигде особенно и не бывал. Правда, ему все же удалось вспомнить одно неплохое заведение – маленькое тихое кафе, расположенное на возвышенности так, что с укрытой пальмовыми ветками террасы открывался прекрасный вид на море и порт. Именно туда он Марию и пригласил.

Они расположились за столиком, и официант со смешной, напоминающей одуванчик прической, принес им фруктовые коктейли в высоких стаканах. Мария выдернула из висевшей на бортике стакана апельсиновой дольки бумажный сиреневый зонтик и принялась рассеянно вертеть его в пальцах. Дмитрий, кажется, впервые видел ее такой – расслабленной, никуда не спешащей, ничем не озабоченной. Просто наслаждающейся спокойствием, теплом и прекрасным видом. Солнечные лучи, проникавшие через крышу из пальмовых листьев, отбрасывали теплый отсвет на ее лицо, и светлые глаза Марии, казалось, сами искрились солнечными лучами. На скулах лежали пятна горячего румянца. А казавшиеся слишком светлыми на загорелом лице губы обхватывали трубочку для коктейля.

– Хорошее место, – улыбнулась она. – Такой вид красивый. Смотрите, порт как на ладони. Жаль, что отсюда не видно «Фрею».

– Слишком далеко, – дернул плечами он.

Сказать по правде, он и забыл, когда в последний раз вот так просто сидел с женщиной в кафе, любовался ее переливающимися на солнце волосами и наслаждался ее близостью.

Почему-то вся эта ситуация, вся непривычная, вернее, давно забытая обстановка вызывала внутри странные чувства, заставляла вести себя несвойственным ему образом.

Он и сам не заметил, как они с Марией разговорились и постепенно от тем, связанных с работой, перешли к чему-то более личному. И ему на удивление было так с ней легко и комфортно, что, когда она вдруг заговорила о его прошлом, Дмитрий не ощетинился, как он это делал обычно, не прервал резко разговор, а как-то незаметно и сам заговорил о том, что произошло. Впервые заговорил легко, не давясь каждым произнесенным словом.

– Вы говорили об ответственности за участников экспедиции, – начала разговор Мария. – Дмитрий, я не так давно вас знаю, но вы кажетесь мне очень надежным, ответственным человеком, и…

– И вас удивляют слухи, которые обо мне ходят, – невесело усмехнулся он. – На самом деле, Мария, дело даже не в личных качествах, дело в приоритетах. Каждый из нас может считать себя одним человеком, а на деле, когда в игру вступят личные чувства, проявить себя по-другому. Я себя не оправдываю, я лучше других знаю, как виноват, именно потому и ушел из профессии. Потому, что понял, что в критической ситуации не смогу отрешиться от личных чувств. К несчастью, понял слишком поздно.