— Да, — тихо сказала я. — Из меня мать, как из коровы балерина. И вообще, если все взвесить, я испорчу жизнь маме, и самой мне придется забыть об университете и годы, долгие годы сидеть дома! Ужас! И я точно знаю, что из меня получится ужасная мать, не подхожу я для воспитания детей. Я была такой дурой. Надо сначала в своей жизни разобраться. Просто отец ребенка…

Голос у меня дрогнул, на глаза навернулись слезы.

— Тсс, не говори ничего, я все понял.

Огромный, безобразно жирный повар с подносом, уставленным грязными чашками, протиснулся мимо нашего столика. Фартук чуть не лопался на его брюхе. «Эй, не разбрасывай тут свои волосы, у нас уборщиц мало!» — рявкнул он на старушку в углу. Все посмотрели на него. Когда повар повернулся спиной, старушка показала ему средний палец и тут же принялась запихивать в сумочку пакетики с солью и перцем.

— Вот глядя на него, точно можно подумать, что он ждет ребенка! Ты по сравнению с ним просто нимфа. В общем, я сейчас принесу тебе молочный коктейль, а ты просмотри пока вот это, — сказал он и достал из кармана джинсов какие-то сложенные листочки.

Пока он расплачивался, я просмотрела то, что он нашел в Интернете. «По закону, аборт разрешается делать до двадцать четвертой недели. Предварительный медицинский осмотр обязателен, кроме того, мы можем предоставить вам психологическую помощь». Гм. Кажется, это неплохая мысль. Не хочу лишних проблем, хватит с меня тех, что есть. Да, но вдруг они станут меня отговаривать? А я уже решила и все равно не передумаю. И черт с ними, с пальчиками!

— Банановый, — объявил Дэниел, ставя на стол высокий бокал. — Шоколадный закончился. Пей, тебе нужен кальций. Для зубов. Ты же не хочешь, ко всем прочим неприятностям, еще и без зубов остаться?

Я выдавила из себя улыбку.

«Если срок меньше девятнадцати недель, то процедура осуществляется за один день. Если больше, необходимо провести день в стационаре».

За один день!

«В большинстве случаев аборт — достаточно безопасная процедура».

Пальчики.

— Какой у тебя срок? — мягко спросил Дэниел.

Я задумалась, подсчитала.

— Я точно помню. Выходит, восемнадцать недель. Значит, вовремя. Поеду туда с утра и вернусь к вечеру. А маме скажу, что ездила в Манчестер за покупками.

Можно притвориться, что простыла и еще день-два отлежаться дома. Наверно, это все не так уж и страшно.

Но на лице у Дэниела было по-прежнему написано беспокойство.

— Наверно, так и есть. Только, ты знаешь, что они как-то странно считают срок?

— Как это? — Сердце у меня упало.

— Не знаю, отец что-то говорил… Вроде как срок считается не от даты… э-э-э… оплодотворения, — он опустил глаза, — а от последних месячных. Поэтому…

— Как это?

— Поэтому получается, что в первые две недели беременности ты на самом деле еще не была беременна. Вот.

— Нет, ты что-то напутал. Что за бред? В жизни о таком не слышала.

— Тогда забудь. Я, наверное, недопонял.

И тут меня осенило, что он, наверное, прав.

— Если считать так, как ты говоришь, то получается, что у меня уже двадцать недель! — Я закрыла лицо руками. Как все запутано.

Жирный повар опять вышел из-за стойки и начал орать на двух мальчишек, которые дышали на стекло и рисовали на нем члены.

— Если ваше хозяйство так выглядит, вам к врачу надо! — заорал он. — Я позвоню директору вашей школы. Эй, в какой школе вы учитесь, когда не прогуливаете занятия?

— Бежим, а то и правда настучит! — заорал один из мальчишек, и они бросились к выходу, случайно толкнув столик, подвернувшийся на пути. Описав широкую дугу, на пол плюхнулась бутылка с кетчупом. Я глядела, как медленно вытекает красная густая масса. Завораживает.

Может, я иногда и делаю глупости, но не совсем же я тупая. Не случайно же установлен предел в девятнадцать недель. Значит, потом делать аборт более рискованно.

Помню, как у меня резался зуб мудрости. Меня все время рвало и щеки раздуло, как у хомяка. До сих пор съеживаюсь при одном воспоминании.

Интересно, они под общим наркозом делают аборт? Лучше, конечно, если делают и ты всего этого не видишь. А что, если нет? Что, если это очень-очень больно? И я увижу зародыша, которого из меня вытащат, и до конца жизни это зрелище будет меня преследовать?

— Ты не знаешь, что они конкретно делают? — мужественно спросила я.

— Нет. Там про это ничего не было. Только то, что я распечатал.

Врет или нет? Я долго смотрела ему в глаза, но он не отводил взгляда. Вдруг меня охватила паника. Она подступила неожиданно, как тошнота, и застала меня врасплох. «Только не я! Не может быть, чтобы это все происходило со мной! Я не могу! Не выдержу! Должен же быть какой-то выход!»

Надо взять себя в руки. На курсах «Как справиться со злостью» маму научили дыхательным упражнениям. Она их всегда делает, когда мы ругаемся. Но она не знает, что я их тоже делаю. Вдох через нос — досчитать до пяти — выдох через рот. Я должна — вдох — перестать психовать — выдох — и посмотреть — вдох — правде в глаза — выдох. Нет никакого другого выхода. Вдох. Все было бы хорошо, если бы я не впала в такой ступор.

— Ты можешь сказать маме, — продолжал Дэниел, — что останешься у подруги…

— Хотя никогда раньше не оставалась.

— Слушай меня, Шарлотта, и все будет в порядке. Скажи ей, что это особенный случай — совершеннолетие или еще что-нибудь…

— Мне придется прогулять школу. Потребуют записку.

— Через неделю каникулы.

— А что, если она позвонит этой подруге?

— Возьми с собой сотовый.

— У меня нет сотового!

— Господи, ну возьми мой! — в отчаянии вскричал Дэниел. — Скажешь, что тебе его дала подруга, чтобы мама всегда могла тебе позвонить, даже если ты будешь поздно возвращаться. А домашний — придумай. Если будет пытаться звонить туда, скажешь потом, что, видимо, ошиблась в какой-то цифре.

В очередной раз я посмотрела на него с уважением.

— Ничего себе! Да ты здорово умеешь врать.

— Признак высокого IQ. Так что, решено? — спросил он, наклонив голову и подняв брови.

Я закрыла глаза и еще раз сделала глубокий вдох.

— Ты просто… Боже мой, не знаю даже, что сказать.

— Подумаешь. Я всего лишь снабдил тебя нужной информацией. — Он допил свой капуччино и откинулся на спинку стула.

— Ну тогда… кажется, проблема решена.

Медленно успокаиваясь, я стала перечитывать листочки. Кажется, все может кончиться удачно.

Невоспитанные мальчишки стояли снаружи перед кафе и тщательно выводили на запотевшем стекле: «ЖИРНАЯ СКОТИНА».