проваливаясь в себя, один за другим обвивал воображаемые лепестки вокруг фигуры Илара, касался его там, где находится сердце, глаза, уши и рот, связывал запястья.

Наконец хватка ослабла, Этен буквально кожей почувствовал, как Илара наполняют спокойствие, довольство, расслабленность. Пары мгновений Этену хватило, чтобы вывернуться и опрокинуть Илара на лопатки. Он засмеялся, слегка придавив его, а затем встал и подал руку, втягивая внутрь невидимые лепестки.

— Это нечестно! — рявкнул Илар, запыхавшись.

Когда-то, будучи ребенком, Этен и представить себе не мог, что его способности — это что-то необычное. Просто знал, что если посмотрит определенным образом или по-особому улыбнется — то бакалейщик не будет его бить, поймав на краже, а стражник — даст подержать меч и научит паре выпадов, пока никто не видит. Даже тетушка, которая, назвавшись мадам Клари, гадала по рукам и картам десяти окрестным кварталам, редко его бранила, хотя со всеми остальными нрав у нее был такой крутой, что ее услуги полностью оплачивали даже самые смелые и жадные клиенты. Этен думал, все дело в его природном обаянии.

«Жить захочешь, и не такому научишься», — философски рассуждал он, будучи подростком, когда вынужден был обчищать карманы богатеньких ротозеев, чтобы Большой Бо не выбил из него весь дух. К тому времени тетушка уже отошла в мир иной, оставив Этену в наследство кучу долгов и покровительство Большого Бо, которое больше было похоже на пожизненное рабство.

Нет, Этен не жаловался, конечно. К тому времени он уже понял, что дело не в обаянии, что он отличается от других людей, и научился сознательно оборачивать это себе на пользу. В конце концов, сколько раз он приносил Большому Бо денег меньше, чем должен был? И отделывался всего-то парой синяков, хотя другие на его месте лишились бы пальца.

Все благодаря прячущимся внутри Этена усикам-лепестками, которыми он мог коснуться любого и заставить его чувствовать радость, или расслабленность, а иногда наоборот — злость. Со всеми людьми это работало по-разному. Большой Бо был крепким, но Илар — еще крепче, Этену приходилось буквально все силы из себя выжимать, чтобы сдвинуть с места его настроение.

Загадочная и красивая иномирянка леди Мария тоже была не грифоньим когтем делана, Этену нужно было попотеть, чтобы до нее дотянуться.

— А ветром по мне бить честно? — засмеялся Этен, упираясь ладонями в колени и тяжело дыша. — Хорошо размялись. Уроки леди Марии не прошли для тебя даром, — помолчав, он продолжил: — Зря ты пришел утром. Я уже почти закончил с ней.

Илар, который до этого стоял неподвижно, вскинулся. Глаза его сузились и полыхнули яростью.

— Я видел, как ты с ней собирался заканчивать, — прошипел он. — Ты что, забыл, в чем заключается твоя работа? Думаешь, я решил тебе удовольствие доставить и досуг обеспечить?

— Что? — Этен моргнул, рот его открылся от удивления. — Ты что говоришь такое?

— Что слышал, — рявкнул Илар. — Что ты там устроил?

Он смотрел на Этена с волчьей злобой, как на врага. Как на кого-то, кому вот-вот готов вцепиться в глотку и порвать ее, разбрызгав кровь и лишив жизни.

Этен почувствовал себя так, как будто ему влепили пощечину.

— Я выполнял твое задание, Илар, — спокойно сказал он, чувствуя, как внутри все покрывается тонкой ледяной коркой. — Или ты уже забыл, что сам мне это поручил?

— Я ни о чем не забыл. А вот ты, похоже, запямятовал, зачем ты здесь. И что конкретно тебе было поручено, — Илар приблизился к нему и взялся за ворот костюма. Прошипел в лицо: — Не смей больше к ней приближаться.

Этен молчал, внимательно вглядываясь в лицо Илара. Хотя нет, сейчас — короля. Такого, каким его создали, каким его знали и каким боялись: жестокого, непредсказуемого и опасного.

Внутри бурлила злоба, которая требовала выхода. Требовала сбросить с себя тяжелую руку, схватить за шею, нащупать уязвимое адамово яблоко, ударить в пах, показать, кто здесь на самом деле главный.

— Ты в чем-то подозреваешь меня? — ровно спросил Этен. — После всего, что я сделал для тебя?

Он сбросил руку Илара и отступил на шаг. Подошел к вешалке: нужно привести себя в порядок, прежде чем выйти наружу. Рутинные действия успокаивали: надеть брюки и рубашки со множеством пуговиц, застегнуть камзол, пригладить волосы, промокнуть мокрое от пота лицо платком (принять ванну можно будет позднее, пока важно сделать так, чтобы никому в голову не пришло, что Этен занимался чем-то более энергозатратным, чем командование служанками и залезание придворным дамам под юбки).

Уже коснувшись дверной ручки, Этен сказал, сам не зная, желает ли надавить на больное место или помочь, предостеречь:

— Корабль Тимерии скоро прибудет. Не забывай об этом

— Не забуду. Для тебя найдется работа.

— Да. Ваше величество, — после паузы ответил Этен.

Он толкнул дверь и вышел, тут же заставляя тревожные морщины на лбу разгладиться, плечи — распрямиться, а губы — легкомысленно улыбнуться.

У него и правда есть работа.

Глава 29

После занятия я ушла в свои покои, обрадованная тем, что никого не встретила, — спасибо господу за маленькие радости. Убедившись, что в комнате никого кроме меня нет, я уперла руки в бока и грозно сказала:

— Ну теперь выходи, воспитывать тебя буду, — тишина в комнате не отозвалась, и я добавила в голос суровых ноток: — Бусинка! А ну выходи! Выходи, хуже будет.

Под шкафом что-то зашевелилось, и оттуда выкатился — иначе не скажешь — маленький черный клубок размером с шиншиллу.

Я пронзила его хмурым взглядом и спросила:

— Бусинка, ты почему укусила Париса? Я же просила тебя не высовываться. А если бы он тебя увидел? Удавил бы, и я ничего не смогла бы сделать!

Клубок расстроенно и возмущенно запищал, покатился навстречу мне. Я со вздохом присела, подняла Бусинку на уровень глаз и нахмурилась, надеясь передать взглядом всю степень моего разочарования.

Бусинка была чернильником, хотя поначалу я приняла ее за крысу и бросила в этого зверька туфлей — хорошо еще, что не попала! Выглядела Бусинка как пушистый клубок черной шерсти с крохотными фиолетовыми глазами-бусинками (оттуда и имя) и с каким-то неисчислимым количеством лапок, как у паука

Кажется, это ее я спасла в подвале много дней назад — ее или кого-то из ее родни. Потому что именно на утро после того происшествия я обнаружила Бусинку, спокойно спящую у меня на ладони и что-то даже мурлычущую, хотя этот звук был больше похож на негромкий стрекот. Заверещала я так, что наверняка перебудила всех в районе километра и едва не