испытывая внезапное острое возбуждение. Джером дергает вниз бюстгальтер, прикусывая шею и зализывая след от своих зубов языком, расстёгивает застежку на спине, выбрасывает кружевной лифчик в сторону. Я выгибаюсь, поднимая голову, и ищу губами его, пока он жадно сжимает мои груди, уделяя особое внимание чувствительным соскам. Я не хочу смотреть на него, сама не знаю почему. Держу глаза закрытыми, позволяя ему целовать меня так, как умеет только он. Глубоко, развратно. Его язык трахается с моим, и когда ладонь мужа проводит по увлажнившимся трусикам, я снова стону любимому в рот, разводя колени и демонстрируя свою готовность. Между сексом и руганью я, пожалуй, выберу первое из зол.

— Нагнуть тебя или вылизать? — оторвавшись от моих губ, грубым хриплым шепотом спрашивает Джером. Погруженная в яркие приятные ощущения, не сразу понимаю, что он имеет в виду, а когда до меня доходит…

— Что? — открываю глаза, хлопая ресницами. Щеки заливает румянец, вызванный возбуждением вперемешку со смущением, связанным с развратным предложением. Моя запрокинутая голова на его плече. Склонившись, он проводит языком по моим губам мучительно медленно. Умелые пальцы потирают клитор через трусики, вызывая волну дрожи по всему телу.

— Ты слышала, — бормочет он, резко разворачивая меня к себе. — Но я выберу сам. Долго думаешь, малышка.

Я даже ахнуть не успеваю, как Джером уверенно берет меня за талию и, приподнимая над полом, сажает на комод с обувью. Делает шаг назад, чтобы снять с меня трусики, и окидывает пылающим взглядом абсолютно нагую, раскрасневшуюся и немного напуганную.

Джером

Она выглядит потрясающе. Припухшие губки, большие растерянные глаза с широкими зрачками, задорно вздернутая грудь с острыми сосками. Скромно сжатые коленки, между которых она прячет от меня мой вечерний ужин.

Никогда не трахался в гардеробной. И она тоже. Это будет наш общий первый раз. Ухмыляясь, опускаюсь на колени намеренно неторопливо. Полным смятения взглядом Эби с напряжением следит за каждым моим действием. Не без усилий развожу ее колени в стороны. Глупая малышка упирается, включив скромницу.

Я открываю ее полностью своему жадному, одурманенному похотью взгляду, и она шумно вздыхает, капитулируя в нашем небольшом состязании. Какое-то время я просто глажу манящие бедра и низ живота, позволяя расслабиться и привыкнуть к моим прикосновениям. Она старательно отводит взгляд, но я ловлю его и с силой удерживаю. Мне нужно понимать, что она чувствует. Черт, я с ума схожу, глядя, как она краснеет, когда, раздвинув нижние розовые губки, потираю большим пальцем ее клитор. Опустившись на колени, заменяю пальцы на губы и язык. Эби хватает меня за волосы, пытаясь оторвать от себя. Безуспешно…

Одной рукой она продолжает дергать мои волосы, но уже в нетерпении, а второй опирается на стол, откидываясь назад. Тихие стоны больше напоминают отчаянные всхлипывания, упругая задница двигается по гладкой столешнице в такт движениям моего рта. Пот стекает по моей спине от невыносимого мучительного возбуждения, одно чертово прикосновение собственной ладонью к члену, и я кончу.

Все она виновата, маленькая чертовка. Дразнилка хренова. Сексуальная внешне, скованная и зажатая, когда дело доходит до секса. Обещает, но не дает. Так мы в юности называли девчонок-обломщиц. Не думал, что меня угораздит жениться на такой. Я хочу ее так, что крышу сносит, а она каждый раз лежит подо мной, как Жанна Д’Арк, вошедшая на костер ради великой цели. Мне, черт возьми, стыдно признаться, пришлось снова вернуться к подростковым играм с рукой, чтобы снимать напряжение. А еще долбанное обещание не трахать никого, кроме нее. Да, черт, я никого и не хочу.

— Джером, — выдыхает она, пропуская мои волосы сквозь свои пальцы, пока я ласкаю припухшую горошину, пытаясь добиться губами того, что Эби не может получить, когда я просто ее трахаю. Мы перепробовали самые разные позы и комбинации — бесполезно. А когда пытался провернуть то, что сейчас, она закрывалась еще сильнее. Какое-то глупое девчачье стеснение, непонятно откуда взявшееся.

— Джером, — в интонации ее голоса слышится отчаянная потребность, она опускает руки на мои плечи, отстраняет и тянет наверх.

Я смотрю в ее глаза, распахнутые, остывшие, и мне хочется разнести все вокруг. Какого черта тебе еще нужно, мать твою? Мне хочется заорать, но я понимаю, что сделаю только хуже. Обхватываю пальцами ее скулы, нежно целуя в губы, и она приоткрывает их, впуская мой язык и пробуя свой собственный вкус.

— Ты сладкая, Эби, — бормочу я.

— Мне так жаль. Прости, — шепчет она, прикасаясь к моей щеке, в ее глазах слезы, и теперь я ненавижу себя за то, что позволил себе злиться. — Мне кажется, я знаю, почему так происходит.

— Почему? — спрашиваю хрипло, снова лаская ее промежность пальцами, пытаясь вернуть вспыхнувшее в самом начале влечение.

— Мне не объяснить, — она качает головой, закрывая глаза. — Мне нужно еще немного времени.

Я целую ее. Настойчиво, страстно, прижимаясь пульсирующей эрекцией к раздвинутым бедрам. Ее ладонь ложится на мой пресс и ползет вниз, но я не даю ей дотронуться до себя. Все закончится сразу же, как она достигнет цели. Перехватывая тонкое запястье, кладу маленькую ладошку между ее ног. Она распахивает глаза, испуганно и смущенно глядя на меня. Я напряженно улыбаюсь.

— Ты же делаешь это сама, да? Когда меня нет. Или еще раньше, до меня?

— Нет, — неуверенно и слишком активно качает головой Эби, вызывая у меня лёгкий смешок.

— Врушка. Все делают. Даже я, — ее глаза становятся, как блюдца.

— Ты тоже? — шепотом спрашивает Эби. От ее наивности хочется смеяться и плакать одновременно. Я утвердительно киваю, и по любимому лицу пробегает выражение облегчения.

— Покажи, как ты ласкаешь себя, — прошу я, усиливая нажим на кончики ее пальцев напротив клитора. Она задерживает дыхание, неуверенно скользя взглядом по моему лицу.

— Я не могу, — шепчет тихо Эби.

— Закрой глаза и забудь, что я здесь. Для меня, девочка, — и добавляю лукаво: — Если хочешь, я сделаю то же самое для тебя. И мне не понадобится много времени на уговоры.

Прыснув от смеха, Эби ударяет меня по плечу. Я мягко целую ее в губы и делаю шаг назад, коротко кивая.

— Меня тут нет. Не бойся ничего. Меня сложно чем-то удивить.

Возможно, я ляпнул что-то не то.