был другой рисунок, на который можно было не обратить внимание с первого взгляда. Краска была уже выцветшей, а контур расползался. Можно было решить, что это просто светло-голубой фон. Но Леда увидела в этом волны, а в круглых перламутровых бликах жемчужины. Или может воображение с ней так играет?

Камилла ахнула. Леда оглянулась на подругу и увидела, что та смотрит на угол рисунка. Там были мазки серебристой краски, закручиваясь в круг, как туманный ореол. Символ Софоса, который был, также, на плече Леды. Ее глаза расширились, и она подошла ближе.

— Что это значит?

— Я не знаю… — прошептала в ответ Камилла.

Рядом с туманным кругом мелким шрифтом была надпись — «Жажду крови и мести не победить». Леда почти перестала дышать, глядя на эти буквы, написанные аккуратно, без лишних вензелей и завитков. Буквы, которые были написаны очень четко, как будто вместо букв писали цифры. Это был знакомы почерк. Почерк, узнаваемый ей из тысячи. Он принадлежал ее мужу, потерянному или погибшему мужу — Софосу.

— О великие Парки, что же это происходит?

Много лет она не обращалась к прядильщецам судьбы в речи. Ведь когда становишься вечным существом перестаешь вспоминать о более высших силах. Но сейчас весь Мир казался чем-то мелким, и она в нем была крошечной песчинкой, от которой ничего не зависит. События развивались так, как и предсказать было нельзя.

Камилла молча стояла в шоке, прекрасно все понимая. Она тоже знала почерк Софоса и не понимала, что к чему.

В какую игру они ввязались и с кем? Кто здесь устроил весь спектакль, и кто кукловод? Вопросы, на которые нет ответов.

Зов закончился, надо было все обсудить, но только дома. Девушки незамедлительно стали возвращаться на главную улицу в полнейшем молчании.

Но не успели они выйти на главную улицу без происшествий. Прямо на последнем переулке их сбило что-то с ног. Леда упала на колени, но оперлась руками о землю, чтоб встать. Ладони были разодраны в кровь. Камилла удержалась и приняла боевую стойку. Что-то оказалось кем-то, а точнее мужчиной в черном одеянии и черной тканевой маске, что лица его не было видно. Он держал в руках лук и меч.

Мужчина разогнался и побежал к Леде. Она резко встала, превозмогая боль в мышцах и отшатнулась в последний момент, когда на нее замахнулись мечом. Но противник тут же стал продолжать атаковать ее, а ей приходилось только отходить. Хотя бы физическая подготовка осталась при ней, а то мужчина двигался с такой скоростью, что легко мог пронзить ее мечом насквозь.

Камилла, давно не использовавшая энергию в полную силу, давно не учавствуящая в боях и не тренировавшаяся, стала тут же разводить руками, призывая энергию для боя, между ее ладоней стала собираться желто-оранжевая светящаяся энергия — эфир. Но призывался эфир медленней, чем хотелось бы. Раньше это занимало считанные секунды, а теперь… Ей приходилось целую минуту сосредотачиваться со сжимающимся от страха сердцем пока на ее подругу нападали.

Мужчина переключил внимание на Камиллу. Он понял, что она большая угроза, чем Леда. Нападающий побежал, на ходу меняя меч на лук и стрелы. Первая стрела полетела, но Камилла отшвырнула ее своим световым щитом. Кажется, спесь с мужчины сошла, он слегка заколебался, и созидательница кинула в него энергетический шар, он увернулся в последний момент. А в место попадания эфиром треснула земля. Да, если такой попадет переломом одним не отделаться.

Надо было действовать быстрее. Припечатать его, пригвоздить! Но Камилла, правда, подрастеряла навыки боя за несколько столетий. Чего уж греха таить. После битвы на Ифестелле, она, в принципе, не упражнялась особо, даже с другими созидателями. Потому эфир и наполнял ее кровь медленней чем хотелось бы. Но еще немного! И ему конец.

Мужчина понял, что ему не победить в этой схватке с созидательницами, резко кинул какой-то маленький шар о землю, и вокруг все поддернулось дымом. Воняло гарью, и девушки начали задыхаться. Леда осторожно, пытаясь хоть что-то увидеть среди дыма махала руками. Тут ее схватили за руку, и она испугалась, но тут же расслабилась. Рука была теплой и женской. Это Камилла. Она вытянула ее из дыма, и они откашливаясь отходили от вонючего облака. От мужчины и след пропал.

— Идем. — Голос Камиллы был хриплый.

Леда в ответ лишь кивнула. Значит, нападающий на них понял, что не справиться с ними. Конечно, человек же. И решил убежать. Но кто его послал? Очередной вопрос без ответа.

Девушки вышли на людную улицу, слегка покашливая, и молча брели до дома.

***

На Заре Зарождения

Весь прошлый день он посвятил прогулкам по поселению Оливы, знакомясь с улочками, вымощенными серовато-бежевыми камнями. Многие дома казались зелеными, крыши и стены были покрыты виноградниками и другими растениями в виде лиан.

Леда отказалась от прогулки, ее мышцы после долгих прогулок ныли и требовали отдыха. Жрица нашла книгу о смене времен года и традициях почитания, и забравшись в кровать, весь день провела за чтением. Образ улыбчивой смешливой девушки был разбавлен интересом к чтению и серьезным видом, который она принимала, когда ее глаза пробегались по бумажным страницам.

Софос зашел к ней пару раз, предлагая поесть и сталкивался с потерянным взглядом. Леда погружалась в чтение настолько глубоко, что забывала о голоде, и лишь пару раз притронулась к фруктам, а вечером соизволила обратить внимание на тарелку рулетов из баклажанов.

Софос поднялся на крыльцо школы, оглянулся и с шумным выдохом открыл дверь, в здании было тихо, младшие ученики начинали занятия гораздо позже, о чем говорила доска с расписанием у входа. Он нашел класс с номером, указанным в письме и вошел вовнутрь.

— Доброе утро! — поприветствовал Софос мужчину, сидящего за столом.

— Доброго рассвета! — блеснули карие глаза учителя.

Софос протянул ему письмо, мужчина внимательно читал, пробегаясь глазами по одним и тем же строкам несколько раз, отложил бумагу и в упор посмотрел на Софоса.

— Тааак… — Учитель всматривался в пришедшего. — Вытяни руки, теперь согни. Ага, вот так. Мышцы есть, но непослушные. Хм… — он встал, обходя Софоса присматриваясь к его шее, запястьям, взял за руку, посчитал пульс. — Ритм ровный. Может, что и выйдет. Но деревянный ты немного.

— Это плохо? — Софос не совсем понимал, о чем речь, он понимал, что, наверное, вряд ли, в первый день ему скажут идти работать, но он ожидал теорию о море, нересте, виде рыб.

— Это факт. А плохо или нет — уже отношение. Работать будем с чем имеем. Мать тебе, что рассказывала про остров?