деловой встречи. Она не знала, какие у него могут быть враги Она не заметила никаких признаков, что он опасается за свою жизнь.

Полиция над трупом Колозимо

Состоялось интервью с прессой. У публики появилась возможность посмотреть на вдову живьем. Дейл держалась стойко. Звенящим голосом она сказала, что хочет почтить память своего мужа.

— Я любила Джима всем сердцем, — сказала она бесстрастным голосом. — Он был выдающимся человеком. Если бы у него были другие возможности на старте, он стал был одним из величайших людей нашего времени.

Журналисты всегда уважали Дейл за ее уравновешенность, благородство и чувство собственного достоинства. Они, не обсуждая, приняли ее женитьбу на хозяине Леви. Сейчас они отдали должное ее искренности и напечатали ее слова без комментариев. Но между собой они удивлялись:

— Неужели любовь так ослепила ее? Или она нашла в Джиме качества, которых никто не заметил?

Но это уже было невозможно проверить.

Сестра Джима Бетти заявила с уверенностью, что Виктория не могла организовать убийство. Вдова Колозимо никого не обвиняла, но рассказала о давней встрече на улице и о том. как Виктория угрожала убить ее и Джима.

Во время убийства Виктория была в Лос-Анджелесе в гостях у своих новых родственников. Поспешив в Чикаго, она сделала заявление в полиции. Полиция не сочла нужным арестовывать ее.

Используя сведения, собранные в полицейском управлении, журналисты пустились в размышления.

Богатые люди играли в покер по крупным ставкам в комнатах над кабаре. Могла ли там завязаться ссора, которая потом привела к убийству? Колозимо, по общему мнению, служил прикрытием для грабителей банка и взломщиков, ворующих драгоценности. Может быть, он обманул преступников при разделе добычи?

Также в догадках часто звучало слово «вымогательство». Была выдвинута теория, что Джим довел кого-то до крайности своим шантажом. Или наоборот, Джим стал жертвой вымогательства, и когда он отказался платить, его застрелили. Последняя версия получила подтверждение, когда вскрыли сейф в его кабинете. Его пришлось взламывать. Торрио и другие ближайшие подчиненные сказали, что босс держал шифр в секрете. В сейфе не оказалось ничего, кроме документов но недвижимости. Потсон рассказал о том, что Джим спрятал в тайник 250 000 долларов. Исчезновение денег послужило еще одной уликой в пользу версии о вымогательстве.

Рокко де Стефано, адвокат Колозимо, получил письмо с угрозами от шантажиста. Автор письма заявлял, что Колозимо должен ему 75 000 долларов. В случае неповиновения, по словам шантажиста, Колозимо ждала смерть. Он требовал, чтобы адвокат принес деньги в указанный день, в полночь, на перекресток 22 Улицы и Хальстед Стрит. Стефано пришел на место встречи с сумкой с поддельными деньгами. Его прикрывали полицейские, которые прятались поблизости. Однако за деньгами никто не пришел, и письмо приписали действиям маньяка. В свое время этим делом не стали заниматься. Сейчас, учитывая все произошедшие события, оно представляло интерес для тех, кто интересовался версией вымогательства.

Предположение о том, что причиной послужила торговля нелегальным спиртным, было сразу же отвергнуто. Этот бизнес был новым и неизвестным. Немногие догадывались о том, каких высот можно было в нем достигнуть. К тому же Торрио и Потсон рассказали о нежелании своего босса заниматься этим делом.

Власти решили, что, для того чтобы разгадать эту загадку, нужно арестовать и допросить свидетеля. Не существовало никаких сомнений, что Джо Габрела видел убийцу. В результате кропотливых допросов уборщика был составлен исключительно подробный портрет. Джо описал подозреваемого как невысокого, приземистого мужчину со смуглым цветом кожи, с длинными черными бачками и ямочкой на подбородке. Он был одет в ярко-коричневый костюм с белой накрахмаленной рубашкой, лакированные туфли и черный котелок.

Незадолго до этого произошло убийство чикагского шантажиста. По некоторым сведениям убийцей был бандит из Нью-Йорка Начальник полиции Чарльз С. Фицморрис решил, что, возможно, стало модным приглашать наемных убийц из других городов, и послал словесный портрет полиции Нью-Йорка.

Он получил ответ, что описание, от ямочки на подбородке до котелка, указывало на нью-йоркского гангстера, который недавно сменил род деятельности на торговлю спиртным. Его звали Фрэнки Йель, урожденный Уэль. К сообщению прилагалась фотография бандита из полицейского архива.

— Это он, — сказал уборщик.

Йеля взяли под арест. В сопровождении сыщика Габрела сел на поезд, направляющийся на Восток. На следующее утро уборщик выглядел так, как будто он провел кошмарную ночь и наконец пришел к запоздалому заключению, что опознание убийцы опасно для здоровья.

Габрела с трудом сосредоточился на шеренге людей, выстроившейся в центральном управлении.

— Человека, которого я видел, здесь нет, — промямлил он.

Фрэнки Йель вернулся в свою гостиницу «Гарвард Инн».

Если кто-нибудь из полиции и догадывался о существовавшей когда-то связи между Торрио и Йелем, то он держал язык за зубами. В газетных статьях, посвященных делу Йеля и снятию с него обвинений, не было и намека на их отношения.

Римская католическая церковь декреталией архиепископа (ставшего впоследствии кардиналом) отказала скончавшемуся сутенеру федерального масштаба в церковной панихиде и захоронении в освященной земле.

Тяжело опустившись на колени, олдермен Кулин, облаченный в темный сюртук, под который он спрятал свой обычный шутовской наряд, произнес молитву в затененной гостиной особняка.

Торрио тихо читал литанию Он чувствовал, как никогда раньше, свою близость к этому человеку, лежавшему в гробу из серебра и красного дерева за семь с половиной тысяч долларов. Он испытывал жалость и легкую грусть. Все-таки у них было много общего. Они оба были детьми трущоб, и оба взяли реванш за социальную несправедливость. Сегодняшний день свидетельствовал о том, как высоко они поднялись. Вокруг его гроба, склонив головы и повторяя губами слова молитвы, которые бормотал Кулин, собрались двое конгрессменов, трое судей, десять олдерменов и член государственной Палаты представителей. Они надели черные шелковые ленточки с золотой надписью о том, что они были почетными членами похоронной процессии. На лацкане пиджака Торрио была такая же ленточка.

На улице, перед домом, собралась толпа народа. Около пяти тысяч человек следовали пешком за похоронным кортежем четыре мили до кладбища Оук Вудс. Делегации из Демократического Клуба Первого округа, Союза уличных дворников, из других обществ и благотворительных организаций несли плакаты со словами прощания.[28]

Торрио в сентиментальном расположении духа подумал, что это пышное зрелище понравилось бы Джиму. Он обладал мелодраматической натурой и выставлял напоказ свой энтузиазм. Он так по-детски гордился своими бриллиантами, своим белым с золотом кабаре, прекрасной женщиной, которую заключил в объятья. Джей Ти искренне радовался, что у Джима было достаточно времени, чтобы насладиться всеми этими вещами, которым он придавал столько значения.

Проводив