– Только сразу предупреждаю: информация ни в коем случае не должна уйти в службу внутренних дознаний.

– Это еще почему?

Он ответил почему. А я слегка охренел.

За неимением ванны Бульдожка с добрый час отмокала в душе, после чего быстренько перекусила и отправилась на боковую, строго предупредив меня, что спать намерена в одиночестве, но не обидится, если я его нарушу. Пленный Ярослав старательно изливал душу у себя в комнате. Двое Серегиных ребят тихонько выпивали у себя.

Мы с Хилым накатили по чуть-чуть, запили сорокоградусную чаем и дальше уже продолжали пить просто чай.

Сергей скривился:

– Может, еще по соточке? Имеем право…

– Чуть позже. – Я тоже приложился к чашке и тоже без особого удовольствия. – Помнишь, я спрашивал, насколько ты доверяешь своим парням?

– Помню. Я им доверяю.

– Тогда сейчас они переоденутся в шмотки из секонд-хенда и двинут в аэропорт. Их рейс отбывает в три часа ночи.

– Куда они летят?

– В Прагу.

– И на хрена нам эта Прага?

– Там лежат ваши деньги, в тамошнем отделении… банка.

– Почему именно там?

– Потому, дружище, что именно его пражское отделение по неизвестной широкой публике причине не имеет привычки информировать кого бы то ни было, откуда и к кому пришли те или иные деньги. Запомни это на будущее. – Я положил перед ним на стол клочок бумаги. – Вот реквизиты счета. С него твои ребята могут снять наличные, больше десяти тысяч евро на брата. Надеюсь, провезти их в Россию они смогут?

– Даже не сомневайся. А я что, с ними не лечу?

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться – поможете перетащить этого персонажа в Россию. Надеюсь, вы не против, подполковник?

– Не против. – Хилый засмеялся. – Но я всего лишь майор.

– Комбат, но майор? Как это?

– Не сработался с юными начальниками, выпускниками столичных академий.

– А, бывает, – с пониманием заметил я. Сам который год хожу в подполковниках.

Остаток вечера я посвятил чтению. По ходу прочитанного задавал вопросы, выслушивал ответы и снова спрашивал. Морщил лоб в раздумьях, анализировал услышанное и прочитанное.

Мой новый соратник Ярослав, первый по-настоящему информированный человек из всех, что попадались мне в последнее время, сообщил много всего интересного. Достаточно, чтобы понемногу начала складываться общая картина сортира в профиль и анфас, в который я сподобился угодить.

– И никаких внутренних дознаний! – в который раз напомнил я.

– А я-то думаю, с каких это пряников у меня завелись клопы? Причем и дома, и на работе.

– А ты сейчас где?

– В скверике на Гоголевском.

– На Гоголевском… – с тоской протянул я. – Давненько так не тосковал по Родине.

– Не суетись. На вокзал и в аэропорт пока ни ногой, – распорядился Кандауров.

– Сам знаю. Но валить отсюда надо, и побыстрее.

– Со здешней резидентурой…

– Понял.

– Терпи и не высовывайся. А я обязательно что-нибудь придумаю.

– Только на это и надеюсь… Ты уверен, что до моего первого личного дела не добрались?

– После твоих слов уже не очень, – признался Кандауров.

– Вот и я не очень. Отсюда просьба. Даже две. Проверь мне кое-кого.

– Постараюсь. Это срочно?

– Очень.

Глава 36

Россия, Москва.

– Добрый день! – Кандауров не стал представляться, справедливо полагая, что его и так узнают.

Когда-то, еще в начале заката великой империи, судьба столкнула его в Германии с «соседским» коллегой, оперативником Первого главка КГБ. Мужик оказался вполне вменяемым, без сплошь и рядом встречающихся комитетских понтов да еще и умным. В общем, эти двое сработались. А потом, в один далеко не прекрасный день, «сосед» угодил в довольно серьезную неприятность. На кону стояла не только его карьера, но и сама жизнь. Коллеги выручать его не спешили, опасались. Чего опасались, спросите? А всего сразу. Время было такое – насквозь «бздливое», если кто помнит. А Кандауров рискнул, причем многим и сразу.

Годы промчались как метеор. Бездарно развалился Союз. Наступило новое время. К власти пришли совершенно другие люди, хотя и прежних хватало. Держались за кресла, как утопающие за спасательный круг, и гадили как могли.

В один прекрасный весенний вечер на дачу к Кандаурову заявился старый знакомец. До этого они много лет не виделись, только изредка перезванивались. «Сосед» привез кое-что с собой, Сергеич выставил на стол закуску, в том числе огурчики и грибочки собственного засола.

– А ведь я тебе жизнью обязан, – заявил после очередной рюмки гость.

Кандауров кивнул.

– Закусывай.

– Погоди… Что я могу для тебя сделать? Генералом, к примеру, стать хочешь?

Сергеич шевельнул метровым плечиком.

– Нет уж.

Генерал, сами понимаете, – это не столько звание, сколько характер, круг общения и образ жизни. Ни того, ни другого, ни третьего Сергеич менять не желал.

– Ну, если вдруг что… – Гость выложил на стол визитку. – Этот номер мало кому известен. Звони, не стесняйся. Помогу, чем смогу.

А мог он в то время очень и очень многое. Сняв погоны в двухтысячном (а может, и оставшись при них), он переехал из «Леса»[12] прямиком в Кремль, где занял скромную должность с несоразмерными с ней полномочиями и возможностями.

– Добрый день!

– Привет! Рад тебя слышать. – Кандаурова узнали сразу. – Как дела?

– Неплохо, но с твоей помощью могут стать еще лучше.

– Приезжай, посмотрю, что можно сделать.

– Лучше ты ко мне. Водки выпьем, о жизни потрещим…

– А что, хорошая мысль! Я у тебя сколько уже, года три, наверное, не был. Как там твой пес? Помню, он все на колени ко мне лез.

– Нормально пес, увидитесь. Только на коленях у тебя он уже не уместится. Ну так что?

– Жди, приеду ближе к вечеру.

Глава 37

Снова в Европе.

Бульдожка начала капризничать.

– Может, лучше вина? От пива полнеют.

– С такой фигурой, как у тебя, пиво можно хлестать с утра до вечера и с любой закуской, – заявил я.

– Намекаешь на то, что я тощая, как вобла?

– Прямым текстом заявляю, что ты идеальна.

– Да? – Девушка нашла наконец повод для небольшого скандала. – Тогда скажи на милость, почему ты не навестил меня ночью?

– Навестил, – честно глядя ей в глаза, соврал я. – Но ты крепко спала.

– Так разбудил бы.

– Мы несколько отвлеклись, – мягко заметил я. – Значит, так: вечером ты пьешь пиво вместе со всеми. Считай это приказом.

Девушка пожала плечами.

– Хорошо, если ты настаиваешь…

– И вот еще. – Я вручил ей две таблетки – серого цвета побольше и белого цвета крохотную. – Прими прямо сейчас.

– Я… – начала она.

– Прямо сейчас.

– Достал уже. – Она забросила таблетки в рот и запила водичкой.

– Молодец. А теперь пошли.