напитки и легкие закуски стюарды. Охрана, человек десять, службу несла бдительно, но деликатно, не бросаясь в глаза.

На яхте отдыхали от непосильных трудов приличные и солидные люди при больших чинах, деньгах и власти, а не какие-то там вылезшие в девяностых из «бандюков» или барыг авторитетные, как они сами себя называют, бизнесмены с уголовным прошлым, проблемным настоящим и туманным будущим.

Неспешную беседу серьезных людей в кают-компании нарушил молодой человек секретарского вида, единственный из всех присутствующих в костюме и при галстуке. Неслышно, на цыпочках он подошел к сидящему во главе стола монументальному мужчине, высокий статус которого не смогли скрыть ни легкомысленные шорты, ни расстегнутая до пуза гавайская рубашка, что-то тихонько прошептал ему на ухо и передал трубку спутникового телефона.

– Вынужден вас ненадолго покинуть, господа.

С мужчины в гавайской рубашке мгновенно, как последний лист с дерева в декабре, слетела вся монументальность.

Он вскочил, быстро проследовал в пустующее помещение по соседству и плотно закрыл за собой дверь.

– Добрый вечер, Сергей Ильич.

– И вам здравствуйте, Евгений Матвеевич. Как здоровье? Как обстановка в руководимой вами области?

– Нормальная обстановка, Сергей Ильич, – отрапортовал мужчина в рубашке. – Правда, я сейчас в отпуске. Но все равно держу руку на пульсе.

– Отдыхаете небось, как всегда, на малой родине? – медовым голоском спросил собеседник. – Травку косите, карасиков в речке ловите, грибочки с ягодками собираете?

Губернатора прошиб крупный пот. Такой в народе почему-то называют цыганским.

– Я… – начал было он, но собеседник его перебил:

– А я могу с точностью до градуса и минуты назвать координаты, где в данный момент располагается эта ваша малая родина. Не далеко ли вы, любезный, отъехали от руководимой вами области, да еще и накануне выборов? И, кстати, давно ли у вас в собственности яхта океанского класса? Эта, как ее… «Infanta…»

Лицо губернатора покрыл предынсультный румянец.

– Она не моя, – с трудом выдавил он. – Меня друзья пригласили, на недельку буквально.

Перед глазами несчастного замелькали картины, одна другой паскуднее: потеря поддержки со стороны Москвы, вдрызг проигранная избирательная кампания, приход к власти молодого, жадного и голодного кандидата от КПРФ, шум в переметнувшейся на сторону победителя прессе, возбуждение уголовного дела и, самое худшее, тюремное заключение с конфискацией всего того, что еще не переписано на бывшую жену и тещу.

– Ясно, – прозвучал негромкий, но весомый голос из столицы. – Все с вами ясно.

Предынсультный румянец на лице Евгения Матвеевича сменила предынфарктная бледность.

– Но, может, оно и к лучшему, – продолжил голос из Москвы.

– Что?

– Я могу вам доверять?

Губернатор с трудом сдержался, чтобы чисто по-русски не рвануть на груди импортную рубашку.

– Клянусь, Сергей Ильич! Все, что в моих силах! Жизни не пожалею!

– Хватит, – брезгливо остановил его собеседник. – Замолчите и слушайте внимательно. В ближайшем порту высаживаете всех посторонних. Всех до одного, это понятно?

– Да.

– После этого выдвигаетесь в… – Он назвал широту и долготу. – С вами выйдут на связь и передадут от меня привет. Примете на борт четырех человек и будете выполнять все распоряжения старшего команды. Вопросы, возражения?

– Есть. В смысле никак нет, – по-ефрейторски гаркнул ни разу не служивший слуга народа.

– Я на вас надеюсь, – весомо промолвил собеседник из Москвы и отключился.

Он не питал иллюзий в отношении этого персонажа, но прекрасно знал, что тот сдохнет, но выполнит его скромную просьбу. Порвет, если потребуется, на мандариновые дольки собственное седалище, но сделает все, что ему сказано.

В окошке трубки Евгения Матвеевича высветились цифры – те самые широта и долгота. Прижав телефон к сердцу, как пропуск в счастливое будущее, он галопом поскакал прочь из кают-компании в сторону рубки капитана. Непонятно откуда взявшийся секретарь следовал за шефом, как говорят на флоте, в кильватере.

Часть восьмая

Глава 41

Где-то в Средиземном море.

– Я говорю, а ты не слушаешь! – заныла Бульдожка. – Свинство какое!

– Да слушаю, слушаю!.. – Я отсоединил проводок от ноутбука и забросил наушник под подушку. – Что?

– Я долго еще буду просить тебя открыть шампанское? У меня сегодня день рождения, если ты не забыл!

– Не забыл.

– Только открой брют, а не этот компот.

Я выдернул пробку из бутылки и наполнил бокал.

– А себе?

– Видишь ли, радость моя, если для тебя мускатное шампанское – это компот, то для меня твой брют – просто как уксус.

– Ну так открой еще и мускатное, – распорядилась именинница.

– Чуть позже.

– Ждешь, когда заявится Хилый?

– Уже почти дождался.

– Ну, за красивую жизнь! – Бульдожка осушила бокал и томно раскинулась в кресле. – Яхта, каюта-люкс, полный бар элитного бухла. Все, чего душа желает! А кстати, когда подадут ужин?

Я постарался ее успокоить:

– Скоро, очень скоро.

Хотя лично у меня имелись серьезные сомнения касательно ужина и всех, кто собирается на нем присутствовать.

Днем раньше мы с ней в образе сладкой парочки – не первой молодости лоха с деньгами и окучивающей его хваткой девицы – посетили порт, где катера и яхты выстроились в ряд, прямо как девицы известных достоинств на панели. Ходили, внимательно смотрели, разве что на ощупь не пробовали, судили, рядили, искали. Наконец нашли. Катер метров десять длиной, не старый и не новый, не лучше и не хуже расположившихся по соседству «товарищей». Зато у персонажа в фуражке с крабом, двухметрового здоровяка, рожа была откровенно бандитская. Как и у второго члена экипажа, моториста. Со всеми возможными, легко читаемыми на них статьями Уголовного кодекса.

– Капитан Дробняк, – пророкотал главный, протягивая огромную, как сковорода, лапу. И стиснул мою ладошку так, что едва не раздробил косточки. – Можете называть меня Мирко. – И добавил после паузы: – Сэр.

Мы быстренько договорились о выходе в море ближе к полуночи («Хочу купаться голой при свете луны!» – орала на всю округу девушка), выплатили задаток и пошли дальше.

В том, что выбор катера и команды был удачным, я убедился очень скоро, когда увидал краем глаза, как седой толстяк с соседнего катера откровенно рассмеялся нам в спину, а его напарник покрутил пальцем у виска. Не знаю уж, как собирался поступить с нами экипаж катера, но когда мы вчетвером взошли на борт, ребята сразу поняли все правильно и стали вести себя как надо. Вот что значит многолетний опыт.

Часа через три с копейками катер заглушил двигатель и лег в дрейф.

– Ждем.

Я сложил спутниковый телефон и поманил пальчиком капитана. Тот подошел вразвалку и замер в ожидании. Ожидал он явно всего, чего угодно, даже самого грустного.

– Держи. – Я протянул ему четыре банкноты по