ты, крысёныш, даже не вздумай пытаться что-то продать. Или закончишь так же, как Кун-Кун.

Наводя лоск на волшебный посох, обезьяна добавила:

– В те времена, когда она жила, ещё не существовало денег. Люди не торговали, они обменивались. Меняли одно на другое.

Крыса в ужасе прикрыла лапкой рот.

– Не было денег? Бедняжка! Кто-то должен её просветить!

– В последний раз предупреждаю, не лезь к ней, – предостерегла Мистраль.

– Что, вспыльчивая? – спросил Сидни.

– Она…

Мистраль задумалась, пытаясь подобрать подходящие слова.

– Она словно великая река, – пришла на помощь обезьяна. – Разливается весной и затопляет берега своими водами. Потоп приносит на сушу плодородный ил и обновляет почву, но он же сметает на своем пути дома и губит людей.

– Именно так. – Похоже, дракон впервые согласился с обезьяной. – Она как природа. Она делает то, что делает, потому что должна, и её не заботит, помогает ли она простым смертным или приносит им страдания.

– Люди предпочитают думать, будто природа подобна человеку: иногда спокойная, иногда сердитая. Но природа всегда равнодушна.

Сидни рассеянно смотрел перед собой.

– Будет элементарно вежливо ей помочь, раз уж она так долго была не у дел. – Сидни рассеянно смотрел перед собой. – Так, посмотрим. Что ей может понадобиться?

Хоть Сидни больше не болтал о том, чтобы превратить Нюй Куа в покупателя, он выглядел подозрительно задумчивым – словно пытался сообразить, как бы покороче растолковать императрице насчёт денег. К этому времени тигр успел начертать на полу диаграмму красными чернилами. В центре сложного орнамента вырисовывался образ полуженщины-полузмеи. Страж ползал на трёх лапах вокруг изображения, подправляя его кистью. Положив Тома на импровизированные носилки, они все вместе обошли вокруг диаграммы.

– Теперь начинайте отбивать ритм, вот так…

Тигр стал мерно отстукивать лапами по полу. Затем, встав в центре диаграммы, Страж начал двигаться в такт, напевая про себя мелодию, покачиваясь на нетвёрдых лапах в мистическом танце. Глубокий раскатистый тигриный рык становился то громче, то тише, переходил в грозный рокот и снова стихал. Одновременно Страж начал передними лапами рисовать в воздухе магические символы, светящиеся неоном. Каждый раз, когда он задевал ещё не растаявший символ, яркие линии рассыпались облаком искр. Сначала точки света беспорядочно метались из стороны в сторону, как светлячки, но, следуя за танцем, они постепенно стали опадать на рисунок, и орнамент начал светиться, как расплавленное золото. Внезапно через комнату пронёсся тёплый ветерок.

– Это не часть ритуала, – заволновалась обезьяна.

– Нет, это что-то другое…

Мистраль подняла голову. На потолке появился бледный круг белого света. Он покрылся рябью, как поверхность пруда, в который кинули камень. Мистраль встрепенулась.

– Скорее! Колесница призраков!

– От неё никому не уйти… – покачала головой обезьяна.

– Я смогу! – Господин Ху продолжал колдовать.

Все почувствовали в спинах покалывание. Рисунок разгорался всё ярче и ярче, и внезапно пол исчез. Под ногами поплыли клубящиеся голубые облачка. Внизу, в тумане, можно было неясно разглядеть силуэты башен и воинов, но всё растворилось в дымке прежде, чем образ прояснился. В зияющем пространстве осталась только сырая песчаная почва. Она дышала свежестью, какая бывает на пляже после тёплого летнего дождя. Ноги Стража подогнулись, он почти упал, но удержал равновесие.

– Готово.

– Отдохни хоть минуту.

Мистраль потянулась к нему, чтобы поддержать тигра. Господин Ху отвёл её лапу.

– Нет времени.

Он указал на бледный призрачный край крыла, появившийся под потолком. Его уши прижались к голове, и он прорычал, глядя вверх:

– Нет, ещё не пора! Мастер Томас мой!

Тигр схватил Тома с носилок и ступил в песок, сразу погрузившись в него.

– Это что, зыбучие пески? – ахнул Сидни.

– Нет, это изменившаяся почва, – ответила обезьяна. – Или, наоборот, мы изменились. Страж может объяснить подробнее, но сейчас нет на это времени. Скорее прыгай, Сидни! – позвал он, с тревогой глядя наверх.

На мелькающем крыле неумолимой колесницы уже можно было ясно разглядеть зловещий контур черепа. Оказавшись в песке, Сидни стал загребать его лапками.

– Надо же, всё равно что плаваешь!

Нырнув в песок, обезьяна ненадолго задержалась у поверхности.

– Колесница призраков летает по комнате, ищет. Почему она не преследует нас?

– Путь к императрице не принадлежит нашему миру, – ответил Страж. – Сидни, думаю, нам снова понадобится фонарик.

– О чём речь, мистер Хэ!

Покопавшись в своих запасах, торговец вручил фонарик тигру. Страж распорядился:

– Я буду указывать путь. Обезьяна, можешь взять мастера Томаса?

– Конечно. – Обезьяна приняла на руки мальчика. – Как долго ты можешь держать проход открытым?

– Не знаю точно. Нам лучше торопиться.

Господин Ху повернулся и посветил фонариком вниз. В луч света то и дело попадали какие-то обломки: кирпичи, камни, часть разрушенного фонарного столба… Друзья стали опускаться вниз. Первыми шли тигр и обезьяна. Мистраль следовала за ними. Сидни решил взяться за её хвост, и напрасно: хвост дёргался из стороны в сторону, увлекая крысу за собой.

– Полегче! У меня начнётся морская болезнь!

– Проход закроется в любой момент! Хочешь быть похороненным заживо?

– Ох, не надо было мне есть тот рогалик…

Крыса ухватилась крепче. Они погружались в неведомую материю всё глубже и глубже. На пути, помимо кусков кирпича, стали попадаться щепки, разбитые тарелки, старые бутыли, кирпичи… На каждом следующем уровне вид развалин менялся. Мимо проплывали, сменяясь, остатки рассыпающихся соломенных корзин, наконечники стрел, осколки морских раковин, обугленные головешки… Друзья продолжали движение, не останавливаясь. Сидни вскрикнул, увидев гигантский череп, смотрящий на него в упор.

– Это окаменевшие кости динозавра, – успокоила Мистраль.

– Берегись! – заверещал Сидни.

Его тащило прямо на древнее ребро, конец которого был всё ещё острым. Но он проплыл сквозь скелет, ничего не почувствовав, и вздохнул с облегчением. Потом пришлось пробираться через какое-то пространство, видимо, бывшее когда-то дном доисторического моря. И тоже хотелось инстинктивно зажмуриваться и уклоняться от возникающих на пути залежей ископаемых ракушек, хотя и они были проницаемы, как воздух. Пока почва была песчаной, спускаться было легко. Но на нижних уровнях окружающая материя стала тягучей, продвигаться стало труднее. Тигр и обезьяна с усилием гребли лапами, будто плывут через густую жижу. Даже дракон начал тяжело дышать.

Наконец они достигли святилища. Стены его были выложены необычным полированным камнем в цветных разводах: синих, красных, белых, чёрных, жёлтых. В завихрениях причудливых линий мелькали какие-то лица: где-то человеческие, а где-то лица монстров, от вида которых вздрагивал даже господин Ху. Одни пятна напоминали парковые деревья, другие – растения со щупальцами. Сидни увлёкся разглядыванием цветных картинок и споткнулся. Пол был не ровный, а вымощенный камнем, как и стены, и потолок. На отполированной поверхности было легко поскользнуться.

Друзья остановились перед бронзовыми дверями, покрытыми зеленоватой патиной, на створках которых было огромное изображение демонического лица; глаза, брови, рот и щёки были составлены из отдельных существ, которые, казалось, двигались, как живые.

– Кто здесь?! – зарычал привратник страшным голосом. – Кто посмел нарушить священный покой императрицы? Здесь почила она от великих трудов своих во имя мира, и негоже смертным тревожить её вечный сон!

Господин Ху поклонился и поднял