Оказалось, что уехал не только брат, но и родители. Никого не было. Я хотел поскорей лечь спать, чтобы не думать о каких-то лишних вещах. Я лег, но не мог заснуть. Там не стена, а перегородка, Тася спросила из-за перегородки:

«Ты не спишь?»

Я сказал, что нет.

«Тогда давай поговорим».

Она пришла в комнату и легла рядом. Но ничего не говорила, а только лежала. Потом спросила, как у нас началось с Фрицой. Я напомнил, что уже рассказывал. Она сказала, что в общих чертах, а она хочет знать подробно. Я рассказал о цветках, о том, как мы срывали лепестки. Ей это понравилось. Она встала и взяла откуда-то бумажный цветок. И начала обрывать лепестки: «Поцелую, не поцелую, поцелую, не поцелую». И смеялась, что так интересней. Потому что решаешь не ты, а судьба. Я возразил, что человек должен решать сам. Она сказала: «Но ведь эта Фрица решила все за тебя, ты согласился». А сама все обрывала лепестки. Кончилось все на слове «не поцелую». Она сказала: «Глупости». И начала меня целовать. И шептала, что после моего рассказа о Фрице она не может спать и нормально жить, она все время об этом думает. Но пусть я не воображаю чего-то, она не хочет нарушать свое обещание, ничего не будет до 18 лет. Она просто хочет полежать со мной, как жена с мужем. То есть без одежды. И немного обняться.

Когда я первый раз обнял Фрицу, я не боялся. Я тогда ничего не помнил. А тут я испугался. Мы разделись, она сильно меня обхватила, вся дрожала и была холодная. В комнате было холодно, они топят дровами, а мы, когда пришли, не топили. Но мы были под одеялом.

Я испугался за наше будущее, что мы его испортим. Поэтому на этот раз я сумел сдержаться. Я просто лежал и ничего не делал.

Она вдруг сказала: «Ты меня не любишь».

Я догадался, что это провокация. Она уже не управляет собой, поэтому делает все, чтобы совершилось непоправимое, она потеряла контроль. Надо было нести ответственность за двоих. И я это сумел. Я сказал, что она потом пожалеет и будет меня ненавидеть, а я этого не хочу. Поэтому оделся и пошел пешком в интернат.

А сегодня она с утра очень нервничала. Не говорила со мной, только посматривала с какой-то тревогой. Я на перемене подошел и тихо сказал:

«Тася, я очень тебя люблю, но давай больше не подходить к этой опасной черте». Она вдруг рассмеялась и сказала, что проверяла меня. И что я молодец, выдержал проверку.

После этого мне стало легче. И ей, кажется, тоже.

Все это очень отвлекает.

22 февраля

Впереди экзамены. Еще рано, но я уже настроился на отличный аттестат. С осени я организовал в классе соревнование под лозунгом «Нет “неудам”!» Я распределил, кто кого возьмет на буксир. Удивила Соня Ильчина, которая занималась с неуспевающим Степой Кравченко, и тот вдруг стал хорошистом. У них, кажется, начались дружеские отношения. Это многим понравилось, наши ребята тоже начали стараться. И так получилось, что мы все учились лучше и лучше. Начался какой-то азарт, все сидят и зубрят, и дома и в школе.

И вот на прошлой неделе нам сказали, что у нас будет комиссия из-за того, что по результатам мы получаемся лучшим классом в масштабе всего Поволжья, и это хотят проверить. То есть понять, как это у нас случилось.

Приехало много людей, на каждом уроке сидело столько же взрослых, сколько учеников, если не больше. По всем стенам на стульях, а некоторые за партами, рядом с нами, где было свободно. Было сочинение, потом контрольные по всем предметам. Были каждый день устные опросы, в том числе со стороны членов комиссии. С учениками также беседовали отдельно. Меня спросили, какую личную цель я преследую такой упорной учебой и зачем организовал в классе движение за учебу. Я сказал, что хочу поступить в военное училище, а движение организовал не только я, нас инициативная группа. Меня спросил про состав группы, я назвал. Потом еще спросили, в какое училище я хочу поступить, я ответил, что еще выбираю, написал во многие, но нет ответа или отвечают, что нужно ждать до окончания школы и приехать лично, чтобы подать документы. Вообще-то мне хотелось бы стать пограничником. Для того, чтобы первым встретить врага, если он осмелится напасть на нас. Их было трое, две женщины и мужчина. Они все время кивали, улыбались, но все время переглядывались, будто я говорил что-то не то. Какая-то неприятная была обстановка.

Потом комиссия уехала. Дмитрий Степанович пришел к нам в класс, хвалил нас, но потом сказал, что учиться надо не для того, чтобы похвастаться своими знаниями и стать лучше всех, а чтобы приготовить себя к труду на благо Родины. А в этом труде участвует весь народ. И не очень красиво быть выскочками. Он сказал, что мы учимся так, будто соревнуемся, как спортсмены, будто бьем какие-то рекорды. А в нашей стране хоть и ориентируются на лучших, на передовиков, но главная идея – идея равенства, выставлять себя напоказ некрасиво, особенно не поодиночке, а всем классом.

«Вы устроили какую-то игру наперегонки, а мне это отзывается вот тут», – сказал он и похлопал себя по шее, и мы поняли, что почему-то наши старания не всем понравились.

Я мог бы промолчать, но ты, товарищ Павел, как всегда, незримо возник передо мной и поставил вопрос, имею ли я право молчать, когда чувствую, что происходит несправедливость? Поэтому я поднял руку и спросил:

«Дмитрий Степанович, я верно понимаю, что нам предлагают учиться хуже?»

Он очень рассердился, покраснел и сердито сказал, что я понял неверно.

«Хуже не надо, а надо по-человечески!»

Все рассмеялись.

Он отругал нас и ушел.

Я сказал, что он просто боится лишнего внимания и проверок. И что надо гнуть свою линию. И наоборот, учиться еще лучше. Чтобы все стали отличниками.

2 марта

Наш план выполняется почти на 100%, не все стали отличниками, хотя все учат с утра до вечера и читают дополнительную литературу, научные журналы и т.п., но все-таки не у всех одинаковые способности. И учителя нас сбивают, задают дополнительные вопросы. То есть они задавали их сначала, а когда мы стали отвечать так, что видно было, что сами учителя этого не знают, они растерялись.

Дмитрий Степанович собрал нас и родителей, у кого они есть и кто сумел приехать (то есть родители интернатских), и говорил на тему, что в классе под видом хорошей учебы налицо издевательский заговор против учителей. С неизвестной целью мы насмехаемся над ними, выхваляемся, будто хотим доказать, что наши педагоги хуже, чем ученики. И что он знает, кто организовал этот заговор, хотя пока не будет называть имен. Но при этом посмотрел на меня и еще на некоторых.

Родители начали спрашивать, какие из этого конкретные сделать выводы, но Дмитрий Степанович сказал, что выводы они должны сделать сами.

20 марта

История с нашей слишком хорошей учебой кончилась сама собой. Многие просто устали, многие этой весной болеют и пропускают, из-за этого успеваемость снизилась.